– Признаться, наше сердце горестно сжалось, когда мы увидели на ней колье из бриллиантов и рубинов, принадлежавшее нашей матушке герцогине Элеоноре!
Голову же Лукреции венчала другая семейная реликвия Эсте: диадема с рубинами, бриллиантами и сапфирами, оттенёнными очень крупными жемчужинами. За невестой мулы тащили её приданое. По петлящим улицам мимо воздающих хвалу молодой герцогине горожан процессия приблизилась к соборной площади, где находился палаццо дель Корте, который Эрколе уступил новобрачным. На верхней ступени парадной лестницы Лукрецию встретила Изабелла д’Эсте со своими дамами, которая проводила её в Большой зал, украшенный драгоценным шёлком, золотыми и серебряными шпалерами. Очень скоро новобрачных отвели в брачные покои. Изабелла свидетельствовала:
– Альфонсо трижды за ночь проявил супружеский пыл!
Во время свадебных торжеств маркиза отвергала все попытки невестки подружиться, стараясь затмить её с помощью своих модных нарядов и утончённых манер. Одна из дам, в желании угодить Изабелле, так переусердствовала, что в письме к Франческо Гонзага изобразила его жену, а не Лукрецию, героиней праздника:
– В ночь бала, как только блистательная супруга Ваша появилась в зале, все взгляды следовали за ней, куда бы она ни шла. Её можно было уподобить солнцу, а присутствовавших на бале дам – звёздами!
Сама Изабелла приходила в ярость оттого, что Лукреция слишком поздно встаёт и жаловалась мужу:
– Так хочется поскорее вернуться, повидать маленького сына, выбраться из этого постылого места. Ваше Сиятельство не должны завидовать мне из-за того, что я здесь, на этой свадьбе. Здесь веет таким холодом, что я, напротив, завидую всем тем, кто остался в Мантуе.
14 февраля в сопровождении Елизаветы Гонзага маркиза, наконец, вернулась домой, и с радостью обняла своего маленького Федерико. В письме к невестке с обращением: «госпоже Лукреция Борджиа», явно избегая называть её именем Эсте, она сообщила:
– Мы благополучно вернулись в Мантую и извещаем Вас о выздоровлении нашего супруга.
(Франческо Гонзага, не желая ехать на свадьбу по политическим соображениям, в качестве оправдания своего отсутствия выдвинул плохое самочувствие). Дочь папы ответила благодарственным письмом, многозначительно подписавшись: «Лукреция д’Эсте ди Борджиа». Она так и не подружилась с Изабеллой, зато сумела поладить со своим тестем, мужем, братьями Альфонсо и другими родственниками Эсте. Что бы ни думала его дочь, своей невесткой Эрколе был доволен, о чём и написал папе:
– Прошу Ваше Святейшество не волноваться, потому что отныне и навсегда я буду относиться к высокочтимой герцогине как к самому дорогому существу на свете.
В свой черёд, Альфонсо исправно каждую ночь приходил к молодой жене, хотя и сохранил прежнюю привычку днём развлекаться с гуляками и простолюдинками в таверне. На что, впрочем, получил благословение святого отца, как явствует из письма феррарского посла в Риме:
– Папа слышал, что дон Альфонсо развлекается на стороне, однако Его Святейшество утверждает, что тот поступает правильно.
Как только Изабелла оправилась от утомительных свадебных торжеств в Ферраре, она начала строить планы нового путешествия. Герцогиня Урбинская никогда не видела Венецию, что послужило маркизе хорошим предлогом для повторного визита в знаменитый город. На этот раз две принцессы решили сохранить строжайшее инкогнито, чтобы иметь возможность обойтись без утомительных церемоний и полностью посвятить себя осмотру достопримечательностей и собственному развлечению. Итак, однажды мартовским утром они отправились в путь, взяв с собой только двух дам – маркизу ди Котроне и верную Эмилию Пиа, в сопровождении протонотария Сигизмондо Гонзага и двух самых доверенных слуг Изабеллы, её сенешаля Алессандро да Бэссо и секретаря Бенедетто Капилупи. Маркиз сопровождал свою жену и сестру до Сермиды, откуда они доплыли на лодке до устья По и провели ночь в жалкой гостинице в Стеллате. Как обычно, Изабелла подробно рассказывала мужу о своих действиях в письме из Венеции, куда она прибыла с золовкой 14 марта 1502 года и поселилась в доме Никколо Тревизано, который снимал посол герцога Урбинского:
– Мы встретились там с Франческино Тревизано, который сообщил, что в Венеции знают о нашем прибытии и что друзья Вашего Превосходительства в восторге. Мы все трое вверяем себя Вам, и я прошу Вас поцеловать моего мальчика. Завтра я пришлю немного рыбы и устриц. Я благодарю Ваше Превосходительство за то, что Вы позволили мне приехать сюда, и наслаждаюсь Венецией гораздо больше, чем в прошлый раз, и считаю город намного красивее. Герцогиня признаёт, что здесь чудеснее, чем в Риме, и дивится этому зрелищу, и теряется в восхищении.