На берегах озера Гарда герцогиня Сора, одна из подруг Изабеллы, сопровождавших её в путешествии, рассказала ей о новой книге поэта Триссино, который был родом из Виченцы, но в данное время проживал в Риме. В своём произведении тот, в духе «Кортеджиано», описал дискуссию, состоявшуюся во дворце герцогини в Ферраре, предметом которой были самые знаменитые женщины древности и современности. Один из ораторов (судя по всему, сам Триссино) ярко описывает неизвестную даму, виденную им в Милане, которая вышла из своей кареты с молитвенником и скрылась в Соборе:
– Ни Мантенья, ни Винчи, ни Апеллес не смогли бы воздать должное её красоте. Лучше всего здесь подходят строки Петрарки: «Una Donna piii bella assai che'l sole» («Эта женщина прекрасна, как солнце»). Именно так она предстала перед моими глазами, дама, сияющая сильнее, чем солнце, с золотыми волосами, падающими на плечи, свободно схваченными шёлковой сеткой коричневого цвета с узлами из чистого золота, сквозь которую её локоны сияли, как яркие лучи света; сверкающий рубин и крупная жемчужина блестели на её лбу, нитка жемчуга свисала с шеи до талии, её чёрное бархатное платье было расшито золотом – короче говоря, всё, что она носила, было работой лучших мастеров.
Тут вмешался второй оратор, которым оказался никто иной, как Бембо:
– -Больше ни слова! Я знаю даму, о которой вы говорите, – это маркиза Мантуи, которую почитает и любит весь мир. Но Вы видели её только один раз, в то время как я часто говорил с ней и могу рассказать о её нежности, доброте и добродетели, которые намного превосходят украшения из золота и драгоценных камней. Я восхищаюсь её голосом, который, по словам того же Петрарки, можно охарактеризовать как: «chiara, soave, angelica, e divina» («выразительный, милый, ангельский, божественный»). Она очаровала бы Орфея и Амфиона своей чарующей сладостью. И если бы Вы однажды услышали, как она поёт на лютне, подобно сиренам, то забыли бы свой дом и страну, чтобы следовать за её чарующей мелодией. Поистине, Бог дал ей дары всех муз, все сокровища Касталии и Парнаса; но, прежде всего, она любит поэзию, как и подобает принцессе, которая правит страной Вергилия.
Затем поэт начал восхвалять красоту дворца Изабеллы, его светлые и величественные стены, украшенные великолепными драпировками, красивые маленькие комнаты, полные редких книг и картин, античной и современной скульптуры, камей, медалей и драгоценных камней, и закончил тем, что объявил маркизу достойной причисления к мудрейшим женщинам Древней Эллады: Навсикае, Сафо, Коринне, Пенелопе и Алкестиде.
Любопытство Изабеллы было так возбуждено, что она немедленно написала в Рим, чтобы Триссино немедленно прислал ей свою книгу. В праздник Благовещения она получила в подарок от поэта желанную рукопись в роскошном переплёте, с прилагаемым к ней письмом и посвящением в стихах. В тот же день, 25 марта, маркиза выразила благодарность Триссино:
– Дорогой друг, Ваше письмо, стихи и книга не могли бы найти нас в более прекрасном и подходящем месте, чем Ривьера-ди-Гарда, где мы сейчас находимся, для поэзии и созерцания. Мы с радостью принимаем Ваше сочинение, по нашему мнению, очень элегантное и остроумное, хотя на самом деле Ваши похвалы немного чрезмерны. Но, как гласит народная пословица: «Я знаю, что это неправда, но мне приятно».
В отличном настроении Изабелла вечером похвасталась в письме к мужу:
– На всей Ривьере меня принимают с королевскими почестями, как сиятельную сеньору!
На следующий день она отправилась обратно, однако не пробыла дома и несколько недель, как племянник Массилимиано снова прислал ей приглашение. Наконец, маркиза получила разрешение своего мужа и в первые летние дни отправилась в Милан с большой свитой дам и придворных. Весь город вышел ей навстречу и приветствовал её восторженными криками, когда она проехала через ворота, где Моро и Беатриче часто приветствовали её, в замок Сфорца. Здесь герцог, как и прежде, развлекал её празднествами и взял с собой в Павию, которую она не видела с тех блестящих дней прошлого. Но всё это было в последний раз: трон Массимилиано уже шатался.
Осенью 1514 года сбылось, наконец, одно из самых заветных желаний Изабеллы: впервые в жизни она отправилась в Рим. Со времени восшествия на престол Льва X маркиза получала настойчивые приглашения от своих друзей, но всё откладывала поездку из-за немощей Франческо. К счастью, летом его состояние улучшилось, в то время как из Рима поступали тревожные слухи о планах папы по захвату Феррары и Урбино. Навстречу Изабелле выехали Джулиано Медичи, кардинал Биббиена и Рунико Аретино. Последний был известен своими импровизациями и очень гордился тем, что его брат стал кардиналом. Поэтому говорил о нём не иначе, как о следующем папе, а о себе – как о будущем короле Неаполя. Тщеславный Рунико заявил, что у него есть папская булла, уполномочивающая его доставить маркизу в Рим, в то время как Биббиена и Джулиано попытались ввести его в заблуждение, указав сначала на одну даму из свиты Изабеллы, а затем на другую, как на маркизу. Когда, наконец, он обнаружил, что приятели подшучивают над ним, то пришёл в ярость, вызвав смех у всей компании.