Но несколько дней спустя тот же автор объяснил, что изгнанники и их свита останутся в Питоле, пока папа не разрешит им приехать в Мантую. К счастью, у Елизаветы Гонзага был добрый и любящий друг в лице Изабеллы, которая делала всё возможное, чтобы облегчить её положение, так как, похоже, была более глубоко привязана к своей невестке, чем к собственной дочери.
18 августа племянник папы, Лоренцо Медичи, был назначен герцогом Урбино. В то же время Лев X подписал соглашение с маркизом Мантуи, согласно которому Франческо Марие, которого называли «бывшим герцогом Урбино», со своей семьёй было разрешено проживать во владениях его тестя при условии, что он никогда не оставит их без разрешения папы и не вступит в какие-либо переговоры со своими бывшими подданными или с другими державами.
В течение следующих пяти лет две герцогини занимали комнаты в Корте Веккья и покидали Мантую только для того, чтобы время от времени посещать Венецию. Маркиз назначил им ежегодное пособие в размере 6000 дукатов, но, несмотря на эту щедрую пенсию, бедные дамы часто оказывались в тяжёлом положении. Вскоре после прибытия они были вынуждены переплавить дорогую серебряную посуду, которую они привезли из Урбино.
Собственное состояние Изабеллы, как и казна Мантуи, тоже были сильно истощены. Её письма к Федерико показывают, насколько велики были трудности, с которыми она сталкивалась, снабжая его деньгами, достаточными для того, чтобы он мог появиться при французском дворе с блеском, подобающим его рангу:
– Вы просите меня заплатить Вашему слуге Стефано, что я бы с радостью сделала, если бы было возможно творить чудеса и накормить пять тысяч человек небольшим количеством хлеба и ещё меньшим количеством рыбы. Но с двадцатью восемью или тридцатью мерами пшеницы и восемью или девятью бочонками фриульского вина невозможно содержать всех Ваших слуг.
Однако у корреспондентов Федерико вскоре появилась и хорошая новость, которую они сообщили ему той же осенью. Это был брак графа Бальдассаре Кастильоне, который вернулся в свой старый дом с изгнанными властителями Урбино. 17 октября он взял в жены Ипполиту Торелли, прекрасную пятнадцатилетнюю девушку, матерью которой была дочь Джованни Бентивольо, бывшего сеньора Болоньи, и сестра жены Джованни Гонзага. Вся члены семьи Гонзага с радостью приветствовали возвращение своего прежнего любимца в Мантую и почтили своим присутствием его свадьбу.
Молодая герцогиня Элеонора Гонзага выехала в карете вместе с Лаурой Бентивольо и длинной свитой придворных навстречу невесте, в то время как Изабелла и Елизавета встретили её в доме жениха, старинном дворце XIII века, величественные порталы которого до сих пор возвышаются на площади Сорделло. В знак особой милости маркиз отправился на луга Те, где у него были обширные конюшни, и вышел из своей кареты, чтобы поцеловать руку невесты и приветствовать счастливую пару. Два дня спустя в честь этого события в доме Джованни Гонзага представили драматическое представление. Была исполнена комедия под названием «Гог и Магог», написанная за несколько лет до этого умершим другом Кастильоне, молодым мантуанским поэтом Фальконе.
– Госпожа присутствовала, – свидетельствовал один из придворных, – со всем двором и монсеньором де Сен-Поль и многими другими французскими дворянами, но Лотрек не приехал.
Из этого следует, что на бракосочетание Кастильоне был приглашён Лотрек, вице-король Милана. Политика маркизы теперь заключалась в том, чтобы поддерживать хорошие отношения с Францией и, по возможности, постараться отдалить Франциска I от папы римского.
В начале следующего 1517 года Франческо Мария предпринял храбрую попытку вернуть свои владения во главе армии немецких, испанских и французских наёмников. В течение восьми месяцев молодой герцог противостоял папским войскам во главе с Лоренцо Медичи и кардиналом Биббиеной, и только прибытие подкрепления, которое Франциск I очень неохотно отправил на помощь своим союзникам, наконец, заставило зятя Изабеллы отказаться от неравного состязания. Но, в конце концов, Лев X был вынужден предоставить своему врагу почётные условия мира. Он выплатил жалованье войскам Франческо Марии, позволил ему вывезти своё оружие и знаменитую библиотеку из Урбино в Мантую и пообещал выплатить двум герцогиням их приданое, хотя эту часть соглашения так и не выполнил. Таким образом, единственным трофеем бесплодных побед Франческо Марии оказались шесть вражеских знамён, которые были несомненным доказательством его личной доблести.