В апреле 1517 года Изабелла, оставив на попечение Елизаветы и Элеоноры больного мужа, отправилась по ранее данному обету в паломничество к святилищу Марии Магдалины в захолустное местечко Сен-Максимин-ла-Сен-Бом в Провансе. Главной же целью успешной поездки было заключение союза между Мантуей и королём Франциском I. Изабеллу сопровождал неизменный Марио Эквикола, который написал отчёт об этом путешествии для Федерико Гонзага. При этом Эквикола не удержался, чтобы не затронуть свою любимую тему о превосходстве женщин над мужчинами. Порывшись в архивах Экса, он сделал вывод:
– Главным отличием трубадуров от античных поэтов было уважение к даме.
После принесения обетов Изабелла посетила несколько городов на юге Франции и отправилась на север в Лион. Но, куда бы маркиза ни отправилась, её красота и утончённый вид привлекали внимание французов, и один из её приближенных написал из Лиона 4 июня Федерико Гонзага о том восхищении, которое вызывала его мать:
– Ваше Превосходительство должно знать, что всякий раз, когда госпожа проходит мимо по улицам, все мужчины и женщины всех слоёв общества бросаются к дверям и окнам или останавливаются на дороге, с удивлением глядя на её красивые одежды и наряды её дам. Многие люди здесь говорят, что одежда, которую носят наши дамы, намного красивее, чем та, что можно видеть во Франции, а некоторые люди говорили мне, что они с трудом могли поверить, что госпожа была матерью Вашего Превосходительства, и были уверены, что она должна быть Вашей сестрой.
На обратном пути маркиза заехала в Феррару и нашла, наконец, полное взаимопонимание с невесткой на почве религии, ибо с годами Лукреция Борджиа, как и её муж Альфонсо д’Эсте, стала очень набожной.
Когда Изабелла вернулась в Мантую, её старый друг Бернардо Проспери, который приехал, чтобы встретиться с ней, написал в Феррару:
– Её Высочество заметно похудела но здорова и красива, как и двенадцать лет назад.
Две недели спустя, в праздник святой Марии Магдалины, Изабелла и её сын отправились смотреть на представлении сцен из жизни святой, которое давали несколько монахов, живших в монастыре за пределами Порта Праделла. Сцена была установлена у внешней стены церкви, а напротив был воздвигнута просторная деревянная трибуна частично на земле, частично в водах озера, омывающего городские стены. Как раз в тот момент, когда зрители расселись, болотистая почва поплыла, деревянная платформа сломалась, и маркиза со своими спутниками внезапно упала в озеро. Сама Изабелла оказалась по пояс в воде, Федерико вывихнул лодыжку, а многие придворные и дамы получили серьёзные ушибы.
– Но, благодаря Богу и Магдалине, – как заметила Изабелла в одном из своих писем, – никто не погиб.
Вскоре после этого состоялось обручение Федерико Гонзага с Марией Палеолог, восьмилетней дочерью Гульельмо II, маркграфа Монферратского, потомка императоров Латинской империи, созданной крестоносцами на землях Византии. Две семьи долгое время были в дружеских отношениях и первое предложение о браке было сделано, когда Федерико посетил Казале, столицу Монферрата, по возвращении из Франции. А в октябре 1517 года Изабелла уже рекомендовала своего старого учителя музыки, Анджело Тестагросса, маркграфине Анне Алансонской:
– Это отличный учитель для нашей общей дочери Марии!
После чего не без юмора добавила:
– Мы и сами когда-то учились у него и не его вина, если мы оказали ему такую честь.
В следующем году маркграф Монферратский умер, оставив шестилетнего сына и двух дочерей на попечении их матери, принцессы из дома Алансонов. По настоятельной просьбе овдовевшей маркграфини Изабелла нанесла ей визит в Казале в октябре 1518 года и по пути провела два дня в Милане. Местные дворяне и дамы поспешили засвидетельствовать своё почтение популярной маркизе, которая заметила доминиканцу Маттео Банделло:
– Мы никогда раньше не видели столько прекрасных карет и богато украшенных экипажей!
По возвращении в ноябре она посетила Асти и Геную, в то время как в Мантуе её с нетерпением ожидала Елизавета Гонзага:
– Мне казалось, что Вас не было тысячу лет!
В последние годы жизни её мужа почти всё время и мысли Изабеллы были заняты его болезнью. У неё не было ни времени для учёбы и музыки, ни денег, чтобы заняться украшением своих комнат и приобретением новых сокровищ. Тем не менее, её вкусы и привычки остались прежними. После возвращения из Рима она с новым рвением приступила к изучению латыни под руководством Марио Эквиколы. Когда же тот уехал в Испанию, чтобы выразить соболезнование молодому королю Карлу в связи со смертью его деда Фердинанда, маркиза, жаждущая возобновить занятия, шутливо написала ему: