В последующие недели овдовевшая Изабелла получала письма и принимала визиты с соболезнованиями не только со всех концов Италии, но и, как отметил Банделло, со всего цивилизованного мира. Послы из Франции, Испании и Германии приехали, чтобы выразить ей своё почтительное сочувствие. Папа Лев X, несмотря на своё предательское поведение по отношению к родственникам маркизы, в июне отправил своего секретаря Пьетро Бембо в Мантую, чтобы выразить свои соболезнования и поздравить Федерико. По приглашению маркизы этот старый друг нанёс ей визит в Мармироло, где она проводила лето. Даже кардинал Биббиена, который едва ли мог появиться в присутствии Изабеллы после того, как выступил против её зятя, на обратном пути из Франции прислал вежливую записку, в которой выражал самые тёплые чувства и сожалел о том, что не смог навестить её лично.
Одно из самых добрых писем, которые Изабелла получила по этому поводу, было от её невестки Лукреции Борджиа.
– Эта горькая потеря, – написала она Изабелле 31 марта, – так глубоко поразила меня, что вместо того, чтобы утешать других, я сама остро нуждаюсь в утешении. Я от всего сердца скорблю с Вашим Превосходительством и никогда не смогу выразить, сколько горя это причинило мне. Но поскольку так угодно Богу, мы должны склониться перед Его волей, и я знаю, что Ваше Высочество перенесёт это горе с Вашим известным мужеством и мудростью.
Бедная Лукреция сама находилась в критическом состоянии. 14 июня она родила мёртвого ребенка, а через десять дней испустила дух на руках своего мужа, в ночь на 24 июня 1519 года. За два дня до своей смерти, чувствуя, что её последний час близок, она продиктовала трогательное письмо папе Льву X, прося его благословения и молитв и поручая своего мужа и детей его заботе. Горе Альфонсо было глубоким и реальным. Он был нежно привязан к этой «дорогой спутнице своей жизни», как он называл Лукрецию, на которой так неохотно женился, и потерял сознание на похоронах, так что его пришлось отнести в ризницу церкви и привести в чувство с помощью «aqua vitce» («воды жизни» – раствора этилового спирта). Джованни Гонзага, который присутствовал там, обнаружил, что весь город погрузился в траур и услышал «удивительные вещи» о доброте и благочестии оплакиваемой герцогини.
Другой личной потерей, которая очень сильно повлияла на Изабеллу, была смерть её верного секретаря Бенедетто Капилупи, который был её ежедневным компаньоном и помощником с момента её замужества. Его здоровье уже давно ухудшалось, и он умер за несколько месяцев до Франческо. Выбор нового секретаря имел большое значение для маркизы, и после долгих размышлений она, в конце концов, назначила 28 мая 1519 года на вакантную должность Марио Эквиколу.
– Особенно важно, – объяснила она свой выбор брату Альфонсо, – иметь секретаря, который был бы приятен маркизу, и поскольку он и вся моя семья любят Марио, я сделала его своим секретарём.
Не только учёный латинист, но и гибкий дипломат, Эквикола с тех пор, как был отправлен в Рим с Федерико, втёрся к нему в доверие, передавая мальчику приветы от фрейлин его матери, особенно Альды Боярдо и Изабеллы Лаваньолы, с которой, к большому неудовольствию маркизы, неоднократно ассоциировалось имя Марио.
Тем временем в Мантую пришла весть о внезапной смерти племянника папы Лоренцо Медичи. Этот слабый и распутный принц скончался во Флоренции 4 мая, всего через несколько дней после смерти своей жены-француженки Мадлен де ла Тур д'Овернь, оставив новорожденную дочь, Екатерину Медичи, будущую королеву Франции. Это неожиданное событие возродило надежды Франческо Марии делла Ровере на возвращение Урбино. Но Изабелла и Федерико заботились прежде всего о собственных интересах. По совету матери молодой маркиз решил отправить Кастильоне в Рим, чтобы урегулировать с папой вопрос относительно пошлин на соль, которые Мантуя выплачивала Святому Престолу, и уже в последнюю очередь замолвить словечко за шурина. Однако именно в этом последнем пункте Лев Х был непреклонен и сразу после смерти своего племянника присоединил Урбино к папской области. Во всех других вопросах святой отец проявил уступчивость и выказал благосклонность по отношению к Федерико и его матери. Кроме того, Изабелла поручила Кастильоне попросить Микеланджело или Рафаэля сделать проект гробницы её мужа. Граф, естественно, обратился в первую очередь к своему другу и 3 июня сообщил Изабелле:
– Что касается рисунка для гробницы, о котором пишет Ваше Превосходительство, я надеюсь, что к этому времени Ваше желание будет удовлетворено. Микеланджело не было в Риме, поэтому, кроме Рафаэля, мне не к кому было обратиться, и я уверен, что его рисунок Вам понравится.