– Мы делаем это, – она смотрит на него снизу вверх. – Мы действительно это делаем.
Его ритм не прерывается, когда он, оголяя зубы, дарит девушке торжествующую улыбку.
– Вы думаете, это всегда так хорошо?
– Понятия не имею.
Она тихо вздыхает, когда Люциус попадает в особенно чувствительное место, посылая стрелы удовольствия прямо в её сердце.
– Я не думаю, что если это было бы иначе, люди никогда бы этого не делали.
Люциус мычит и его выражение лица становится болезненным.
– Вы в порядке?
– Да, – он снова стиснул зубы.
– Просто Вы там очень тугая, и это гораздо приятнее, чем я ожидал. Я не уверен, что смогу продолжать дальше. Вы думаете, вы могли бы…
– Я думаю, я могла бы что?
– Вы знаете… достичь завершения?
Девушка на мгновение задумывается.
– Я так не думаю. Не то чтобы это было плохо, но я думаю, что мне нужно больше стимуляции.
Он выглядит встревоженным.
– Не беспокойтесь об этом, – она протягивает руку и проводит ладонями по его плечам, наслаждаясь шелковистой гладкой текстурой его кожи.
– Мы заключили сделку, – в его серых глазах мелькает сталь. Он перемещает свой вес и просовывает руку между их телами.
– Что Вы?.. О!
Он немного замешкался, но, к большому удивлению Гермионы, находит её клитор и начинает тереть его плавными кругами. Техника очень похожа на ту, которую он использовал со своим языком. Гермиона глубоко впечатлена его передающимися навыками.
Она закрывает глаза и зарывается пальцами в волосы мужчины. Удовольствие снова нарастает. Каждое его движение внутри неё разжигает огонь, который разжигают его пальцы. На этот раз она почти боится оргазма, и, пока он нарастает, она прижимается к нему и бессвязно всхлипывает. И тут до неё доходит. Волна за волной удовольствия охватывает её, когда она беспомощно сжимается вокруг него. Люциус издаёт нечленораздельное рычание, его движения становятся отрывистыми и неестественными. Гермиона чувствует, как пульсирует его член, когда он опустошает себя в ней.
Сцепившись, они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами.
– Дело сделано, – Люциус скатывается с неё на кровать. Гермиона ждёт, что он отстранится, но вместо этого мужчина протягивает руку и притягивает её к себе.
========== Глава 4 ==========
Она обнимает Люциуса Малфоя. Во многих отношениях Гермионе с этим труднее смириться, чем с множеством плотских актов, в которых они только что участвовали. У неё едва хватило времени, чтобы развить в себе какие-то ожидания, но если бы это было так, то всё было бы совсем по-другому. Девушка прислоняет голову к незнакомой поверхности его широкой груди и прислушивается к стуку его сердца.
Она расслаблена и сонна. На самом деле, её посткоитальное свечение настолько экстремально, что она едва может держать глаза открытыми. Гермиона пытается подавить зевок. Она смотрит на Люциуса, ожидая увидеть на его лице ленивое удовлетворение. Вместо этого ведьма с удивлением видит, что он смотрит в потолок. Его выразительные глаза сузились, на щеке мелькает мускул. Она немного напрягается. Возможно, он не так доволен тем, что произошло, как она.
– Спасибо Вам, – Гермиона проводит пальцами по его груди, просто сгибая их. Она, конечно, абсолютно не гладит его.
– С какой стати? – он недоверчиво смотрит на девушку.
– За то, что сделали всё это таким приятным, – она слегка дрожит. – Это могло быть ужасно. Вы могли быть ужасным, но не были. Вы думаете, это было таким для Нарциссы?
Как только Гермиона произносит эти слова, она проклинает свой моторный рот. Почему она позволяет себе задавать все вопросы, которые приходят ей в голову? Если бы ведьма знала о своей бестактности. Люциус застыл под ней. Его пальцы, которые до этого легко касались её спины, теперь впиваются в её чувствительную кожу.
– Нет, для Нарциссы ничего подобного не было, – Люциус медленно выдыхает, и Гермиона чувствует, как он заставляет себя расслабиться. – Мой отец не был добрым человеком. Как бы плохо Вы обо мне ни думали, он был в десять раз хуже. Если бы он был добрее к Нарциссе, она, возможно, была бы более готова вступить со мной в физические отношения. А так, мне кажется, прошли годы, прежде чем она захотела вступить в интимные отношения с кем-то, и уж точно не с тем, кто выглядел бы точно так же, как её обидчик.
Гермиона вздрагивает и бессознательно прижимается ближе. Нарцисса Малфой – последний человек, к которому она могла бы испытывать сочувствие, но она чувствует, как оно просачивается сквозь щели её брони.
– Вы понимаете, что это только делает меня более благодарной Вам, а не менее?
Люциус, кажется, не польщен её словами.
– Нет нужды благодарить меня за то, что я не жестокий насильник, – он смотрит на неё сверху вниз, а потом отворачивается. – Мне пришло в голову, что с тех пор, как Вы вошли в наш мир, Вы не испытывали ничего, кроме преследований и предрассудков. Даже сейчас, когда война выиграна, Вы вынуждены связывать себя с человеком, которого не любите, и вступать в сексуальные отношения с тем, кого ненавидите, чтобы занять своё место.
– Вы слишком мелодраматичны, – Гермиона устраивается поближе к нему. Она полна решимости, наслаждаться его физической близостью, даже если он настаивает на участии в трудных философских дебатах. – Вы действительно думаете, что в мире магглов лучше?
– Понятия не имею. Многие сочувствующие изображают маггловский мир как утопию равенства и доброты.
– Ха, – её смех не весел. – Маггловский мир не так уж далёк от этого. Женщины до сих пор не равны в правах с мужчинами. Организованные и принудительные браки распространены во многих культурах. Даже в странах, которые считают себя прогрессивными, по-прежнему существует огромная разница в заработной плате и возможностях карьерного роста между полами. Ничто из случившегося со мной не отличается от того, с чем я могла бы столкнуться, если бы решила вернуться в маггловский мир. По общему признанию, Primae Noctis больше не существует в Великобритании, но жениться или обменивать сексуальные услуги в обмен на продвижение в выбранной вами карьере? Такого рода вещи всё ещё происходят всё время.
Гермиона смотрит на его суровое, непреклонное лицо.
– И я не ненавижу Вас, – добавляет она запоздало.
Люциус горько улыбается.
– Это, по крайней мере, кое-что.
Они снова молчат, и Люциус расслабляется. Его большой палец потирает маленькие круги на пояснице Гермионы, и она издает лёгкий стон удовольствия. По собственной воле её пальцы поглаживают его грудь, успокаивая небольшой синяк, который она оставила ранее. Не думая, её рука скользит по его соску, и он резко вдыхает. Гермиона смотрит на него, не понимая, что вызвало его реакцию, и с удивлением замечает, как горят серо-голубые глаза Люциуса. На этот раз её движения обдуманны. Она проводит ногтём вокруг его затвердевшего соска.
– Мисс Грейнджер, – у него хриплый голос. Что случилось с Гермионой?
Другая её рука скользит вниз по его боку и останавливается на бедре. Это смелый шаг, но ей всё равно. Похоже, Люциус слеп ко всему, кроме самых откровенных авансов.
– Гермиона… мы не обязаны… ритуал завершён…
– Я знаю, – кажется, уже в сотый раз за этот день она отбрасывает осторожность и прижимается губами к его губам. Мужчина медленно отвечает, как будто ждёт, действительно ли она хочет поцеловать его. Только когда Гермиона перекатывает их и снова садится на него верхом, полностью прижимаясь к нему обнажённым телом, его рот открывается, и губы начинают двигаться.
В то время как мозг Люциуса, возможно, имел некоторое возражение относительно повторного выполнения ритуала, его пенис, кажется, не получил ту же самую команду. Орган быстро расширяется под девушкой, и бедра Люциуса поднимаются, добровольно или нет, чтобы прижаться к её животу.