Вражеские документы довольно объективно рисуют отношение народа Украины к самим «освободителям»: «Мобилизация в Ямпольском уезде дала четыре тысячи человек. Половина разбежалась… Села Иванковцы и Горчишне восстали, убили трех казаков Волынской дивизии. Хаты повстанцев сожжены… Селяне Подолии к петлюровцам относятся чрезвычайно враждебно».
В 1919 году самостийники правили шомполами. А позже, как это видно из их же свидетельств, – с помощью огня. Но давно известно: то, чего не утвердишь добрым словом, не завоюешь штыком солдата и уж, во всяком случае, не добьешься топором палача. Широкие массы народа были на стороне не петлюровской, а Советской Украины. Это обусловило крушение авантюр Петлюры и торжество дела Ленина.
Дивизия червонных казаков двумя колоннами прокладывала себе путь на восток через район, занятый легионами Латынника. 18 сентября она заночевала в районе Богатковцы – Соснов, а рвавшаяся к Збручу конница самостийников уже была впереди – в Трембовле. 19 сентября полки Примакова пересекли Серет в районе Микулинцев, а гайдамаки через Грабовец шли на Скалат, и в то же время подхалянцы 12-й дивизии Пилсудского вместе с бригадой улан малиновых теснили к Тернополю поредевшие колонны 60-й дивизии. В такой обстановке, когда не было боеприпасов, люди и лошади выбились из сил, а дивизия стиснута с двух сторон вражескими войсками, мудрость начальника состояла в том, чтобы не дать боя врагу в выгодных для него и невыгодных для себя условиях.
И наш двадцатитрехлетний начдив, «офицер генштаба», коммунист с 1914 года, для которого подлинным генеральным штабом были большевистское подполье, царская ссылка и дом Коцюбинского, великолепно справился с этой задачей, чем и сохранил для будущих боев за Республику закаленные в многочисленных битвах полки червонных казаков.
Из Мышковице начальник штаба Семен Туровский выслал разъезд в Тернополь. Проникшие сквозь походные порядки врага всадники вернулись в штаб поздно ночью. Из перелесков, что к югу от города, они видели цепи нашей пехоты. Следом за ними вскоре появились на восточной окраине Тернополя на своих рослых гнедых конях, в квадратных конфедератках уланы. Связавшись с отступавшей пехотой 60-й дивизии, начальник разъезда от ее командиров узнал, что Затонский с правительством покинул город рано утром 19 сентября.
А это больше всего интересовало Примакова. Он считал своим партийным и гражданским долгом в тяжелую минуту прийти на помощь тому, кто был одним из активнейших создателей червонного казачества. И не только червонного казачества. Ведь декрет о создании Красной Армии в феврале 1918 года вместе с Лениным (от Украины) подписал Владимир Петрович Затонский.
Почетный казак 1-го полка Затонский с большой любовью и заботой относился к своему детищу. Был с ним тесно связан с первых дней его существования, и во время боев за Киев с войсками Центральной рады, и в решающие дни борьбы за Москву с бандами генерала Деникина. И червонные казаки платили своему другу той же монетой.
Уже в мирные дни командир 2-го полка червонных казаков Пантелеймон Потапенко, кузнец из села Барвенково на Харьковщине, царский каторжник, вспоминал встречу с Затонским в Тернополе. Потапенко из госпиталя возвращался в полк. Прибыл он в Тернополь в очень тревожное время – 18 сентября. Нашел там еще 200 бойцов, возвращавшихся в дивизию. Среди них ходили слухи… То червонные казаки, отходя, двигаются на Тернополь. То реку Серет оставляют цепи 60-й дивизии. То в город вступают уланы Пилсудского. То Тютюнник уже отрезал все пути отступления на восток.
И вдруг к дому, где собрались встревоженные бойцы, подходит сам Затонский в стираной красноармейской гимнастерке, выцветшей холщовой фуражке. И сразу к Потапенко: «Где твой полк? Вот когда нам до зарезу нужны твои орлы, дружище!»
Но полк Потапенко был далеко, где-то в районе Богатковцев. Тогда премьер Галичины приказал Пантелеймону Романовичу объединить под своей командой всех одиночек-бойцов, выслать разъезды, выдвинуть заставы на подступы к столице, а новому отряду – быть начеку. Еще он велел до утра всем оставаться на местах – ему нужно время, чтобы отправить на восток обоз с ценностями.
Ночью заслоны усача Потапенко не дали вражеским разъездам подойти к городу. В его центре стояли наготове наспех сколоченные пешие сотни. Рано утром вновь появился Затонский. Приказал Потапенко отступать с отрядом, и не по дороге на Волочиск, уже перехваченной гайдамаками, а на Збараж, куда отходили полки якировской и 60-й дивизий. Потапенко так и сделал, чем спас свой отряд от разгрома.
Примаков же с дивизией продвигался узким коридором, еще не занятым вражескими колоннами. К вечеру 20 сентября достиг Колодеевки. Там заночевал. А 21 сентября червонные казаки, отвесив низкий поклон галицкой земле, ее многострадальному народу, далеким могилам сотника Мурашко, командира разведчиков Глота и других героев, отдавших жизнь за своих галицких братьев, перешагнули через Збруч и ступили твердой ногой на благодатную землю Подолии.
Под прикрытием раскинувшихся вдоль старой государственной границы стрелковых цепей 60-й дивизии полки Примакова расположились на короткий отдых. А 22 сентября они уже гнали черные сотни «освободителей» Украины от Волочиска к Сатанову.
Вскоре иссяк и наступательный пыл пана Пилсудского. Трезво оценив обстановку, он согласился на перемирие.
Прошло восемь лет. И всем драматичным событиям тех незабываемых дней дал верную оценку Марсель Кашен в газете «Юманите»: «Без Красной Армии и красной конницы Пилсудский навязал бы тридцати миллионам украинцев свою страшную диктатуру». Это было написано вождем французских пролетариев после посещения им в сентябре 1928 года подшефной Французской компартии 1-й Запорожской дивизии червонного казачества в Проскурове.
А в те самые дни, когда на весь мир прогремела слава Сиваша и Перекопа, решилась и здесь, на полях Подолии, судьба слуги двадцати двух господ – пана Петлюры и его продажного воинства.
13. На слугу двадцати двух господ
Шел октябрь 1920 года. Блестящий полководец ленинской школы Фрунзе громил барона Врангеля – ставленника Антанты – на просторах Таврии. А выкормыш мирового капитала пан Пилсудский после «чуда на Висле», позволившего ему с помощью французского генерала Вейгана, французских пушек и американских долларов выиграть варшавское сражение, поторопился в Станислав. Здесь, в ставке Петлюры, этого слуги не двух, а двадцати двух господ, он заявил, что польская армия за Збруч не пойдет, но окажет необходимую помощь союзнику и вассалу.
По условиям перемирия войска Пилсудского очистили украинскую территорию к востоку от Збруча. Но там еще оставались вооруженные силы Петлюры – союзника пана Пилсудского. С его помощью самостийники сумели собрать и двинуть на фронт 40 тысяч солдат. По тем временам довольно внушительная сила! Петлюровцы рассчитывали быстро покончить с поредевшими после летней кампании советскими силами и в несколько дней захватить огромную территорию до Днепра и столицу Украины – Киев. Польские магнаты Потоцкие, Сангушки, Браницкие уже назначили управителей сахарных, винокуренных заводов Правобережья.
Меч вассала принадлежит его владыке. На сей раз польская шляхта решила добиться своего, пустив в ход жовто-блакитные банды. Но завоеватели опять просчитались.
Впоследствии, когда жалкие остатки наемных полчищ бежали за Збруч под защиту пана Пилсудского, петлюровские писаки бессовестно, как раньше, врали, заявляя, что петлюровскую армию разгромили несметные орды китайцев и латышей. Даже им, давно потерявшим всякий стыд, совестно было признаться, что они потерпели поражение от своего же народа.