Евгений Примаков всю жизнь носил погоны под штатским костюмом — в этом уверены не только за рубежом, но и в нашей стране. Считается, что Примаков начал карьеру разведчика на Ближнем Востоке под крышей корреспондента «Правды». Служба внешней разведки неустанно опровергала эти слухи, хотя и без особого успеха — просто потому что публика не верит официальным опровержениям.
О том, что Примаков не был сотрудником КГБ, свидетельствует еще и то, что некоторое время он был просто невыездным, за границу его не выпускали. И лишь перейдя в «Правду», он получил такую возможность. На постоянную работу за границу Примаков выехал в 1965 году. Его хотели отправить в долгосрочную командировку в Кению в роли советника вице-президента африканской страны. Уже было принято решение ЦК КПСС, без которого советский человек не мог поехать за границу. Но в конце концов поездка не состоялась — изменилась обстановка в Кении, и Примаков не получил визу.
Зато вскоре он отправился корреспондентом «Правды» на Ближний Восток. Он побывал почти во всех странах Арабского Востока — в Египте, Сирии, Судане, Ливии, Ираке, Ливане, Иордании, Йемене, Кувейте. Уйдя из «Правды» и работая в институте, он в первый раз поедет в Соединенные Штаты, побывает в Европе. Начнется другая жизнь…
Надо понимать, что не так уж сложно выявить кадрового сотрудника внешней разведки. Каждый из них должен был исчезнуть из поля зрения друзей и знакомых хотя бы на год, а чаще на два года — это время обучения в разведывательной школе. Через эту школу прошли все, кого брали на работу в Первое главное управление КГБ СССР — внешнюю разведку.
В трудовую книжку начинающему разведчику вписывают какое-то благопристойное место работы, но в реальности человек буквально исчезает, потому что занятия в разведшколе идут с понедельника по субботу. Живут начинающие разведчики там же, на территории школы, домой их отпускают в субботу днем, а в воскресенье вечером или в крайнем случае в понедельник рано утром они должны быть в школе.
При таком обилии друзей многие бы обратили внимание на то, что Примаков куда-то исчез — да не на день-другой, а на целый год! Надо еще и понимать, что по своим анкетным и физическим данным студент Института востоковедения Примаков вряд ли мог заинтересовать кадровиков Министерства государственной безопасности (МГБ существовало до марта 1953 года, когда было создано единое Министерство внутренних дел, а с марта 1954-го уже существовал Комитет государственной безопасности).
Могли Примакова, когда он поехал корреспондентом на Ближний Восток, привлечь к сотрудничеству с КГБ в качестве агента?
По инструкции, существовавшей в Комитете госбезопасности, запрещалась вербовка сотрудников партийного аппарата. Что касается центрального органа партии — газеты «Правда», то рекомендовалось воздерживаться от оформления сотрудничества с правдистами и использования корпунктов «Правды» в качестве крыши для разведывательной деятельности.
Виктор Григорьевич Афанасьев, который многие годы был главным редактором «Правды», писал в своих воспоминаниях: «Россказни о том, что в “Правде” было много людей в синих погонах, не соответствуют действительности. За двадцать лет моей работы в газете был только один случай, когда корреспондента “Правды” выслали из страны пребывания за “недозволенную деятельность”».
Другое дело, что практически каждый корреспондент, работавший за границей, поддерживал те или иные отношения с резидентурой советской внешней разведки — как минимум делился информацией. Иногда отношения с резидентурой не складывались.
«Стоило Владимиру Большакову, который был корреспондентом “Правды” в Австралии, сказать пару нелестных слов в адрес посольских гэбистов, — продолжал Виктор Афанасьев, — как в августе 1976 года он был отозван в Москву. Ему инкриминировали связь с женщиной — агентом ЦРУ. Допускаю, что “связь с женщиной” в далекой Австралии и могла, как говорится, иметь место, но абсолютно убежден, что Володя Большаков как агент ЦРУ — чушь собачья… Ровно десять лет я потратил, чтобы реабилитировать Большакова. Брал его в заграничные поездки, добился для него разовых командировок, но в каждом случае представлял в ЦК личное письменное поручительство».