Заместителя директора института вызвали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Он предстал перед Арвидом Яновичем Пельше, членом политбюро и председателем Комитета партконтроля. И главный инквизитор, очень худой, с неподвижным пергаментным лицом, потребовал от него:
— Вы должны написать о фактах расхищения социалистической собственности в вашем институте. Напишите, кто и сколько воровал, кому и куда вывозилось государственное имущество.
Результатами проверки финансово-хозяйственной деятельности института занялся отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности УВД Севастопольского района Москвы. Заместителю директора и главному инженеру института задавали один и тот же вопрос: а не попала ли всё-таки списанная финская мебель на дачу Иноземцева? Сначала завели уголовное дело на главного инженера института, а затем прямо в своем кабинете арестовали заместителя директора по общим вопросам.
Тут надо сказать, что важную роль в защите института сыграл секретарь парткома Владимир Никитович Шенаев. Один из доверенных людей Иноземцева, он десять лет руководил партийной организацией ИМЭМО. Владимир Шенаев не испугался, а на полную катушку использовал свое партийное положение. Он поехал в райком, потом пошел к прокурору. Шенаев демагогически напирал на то, что сотрудника института арестовали, не поставив в известность партком: это пренебрежение партийной организацией. Прокурор не выдержал и изменил меру пресечения на подписку о невыезде.
Дело приняла к исполнению прокуратура РСФСР, хотя оно и было мелким. Через год, в июле 1982 года, уголовное дело прекратят за отсутствием состава преступления. Прокуратура установит, что никто мебель не похищал. Заместитель директора был виновен всего лишь в том, что «несвоевременно проводил списание мебели, пришедшей в негодность», это деяние, то есть небрежность в оформлении отчетов, не является уголовно наказуемым.
Но слухи, как известно, убивают. Иноземцева с сердечным приступом госпитализировали в новую спецбольницу для высшей номенклатуры на Мичуринском проспекте. Николай Николаевич тяжело переживал разговоры об украденной мебели, о строительстве дачи за счет института. Иноземцев был человеком щепетильным, заботившимся о своей репутации.
А события вокруг института продолжали развиваться.
В апреле 1982 года оперативники КГБ задержали молодых сотрудников института Андрея Фадина и Павла Кудюкина, у которых нашли самиздатовские рукописи. Это уже не списанная мебель, это как минимум политическая близорукость — приютил антисоветчиков под своим крылом. Так это можно было интерпретировать… Арест двух сотрудников был тяжелым ударом для Иноземцева.
Восьмого апреля 1982 года проходило заседание политбюро. Брежнев по состоянию здоровья всё реже приезжает в Кремль. В отсутствие генерального председательствует его доверенный человек — Константин Устинович Черненко. В кратком протоколе заседания говорится:
«Тов. Андропов Ю. В. проинформировал о положении с кадрами в Институте мировой экономики и международных отношений. Он доложил, что в результате тщательной проверки были получены сигналы об антисоветских настроениях научных сотрудников этого института Фадина Андрея Васильевича и Кудюкина Павла Михайловича — оба 1953 года рождения.
При проверке эти сведения получили полное подтверждение. Из добытых по делу материалов установлено, что антисоветская деятельность этих лиц носит организованный характер и что они вовлекли в свою группу ряд других ведущих враждебную работу лиц — Кагарлицкого, Зайченко, Хавкина и других…
Фадин, Кудюкин и др. стремятся теоретически обосновать цуги замены существующего в СССР строя так называемым “демократическим социализмом в интересах всех трудящихся”…
Еще в период 1975–1979 гг. Фадин, Кудюкин и др. были профилактированы и предупреждены о недопустимости подобного поведения. Однако идейно не разоружились и перешли к конспиративным антисоветским методам. КГБ имеет в виду в ближайшее время приступить к реализации дела и привлечению к уголовной ответственности наиболее активных граждан, а по остальным провести соответствующую профилактическую работу».
История с арестом двух молодых сотрудников института вызывает массу вопросов. Почему ей придали такое значение? Почему сам Андропов докладывал о их аресте на политбюро?