Только смутно помню, как сжимал шею Голован, вжимая эту холёную сучку в стену. Помню испуг в её глазах. Она же тварь такая боялась за себя. Даже не думала о том, что удар виском мог убить Колючку. Эта мразь боялась, что ей сделают больно. И я сделал. Срать, что пацаны не должны причинять вред девушкам. Мне на это глубоко срать. Эта мразь чуть не убила Колючку. Я сжимал пальцы на тонкой шее Голован до тех пор, пока она не посинела. Пока хватка пальцев на моих запястьях стала ослабевать. Пока не почувствовал, что по спине колотят кулачки Маши. Только тогда отступил, наблюдая с презрением за тем, как Голован рухнула на пол. Как мешок с картошкой. С трудом сдержался от соблазна пнуть её ногой. В тот момент мне хотелось её уничтожить. Прикончить. Размазать. Стереть с лица Земли. Потому что на полу актового зала до сих пор лужа крови была. Страшная. Пугающая своими размерами. Заставляющая выть от безысходности. Сколько крови она потеряла? Ужас сковывал от мысли, что Даша до больницы не дотянет.
Я больше не помню ничего. Не помню дороги домой. Не помню, сколько времени здесь провёл. Кинул взгляд на наручные часы. Семь вечера.
— Ты её любишь, — сказала Маша отстраняясь.
Я молча пошёл к выходу с крыши, даже не пытаясь возразить. Люблю. Пи****ки сильно. Уже больше пяти лет. А девчонка даже меня не вспомнила. Забыла того прыщавого и долговязого пацана, с торчащими ушами. Забавно.
— Ты куда, Саша? — Маша бросилась за мной.
— Приму душ и поеду в больницу, — развернулся, помогая сестре спуститься по железной лестнице.
— Посетителей пускают только до шести, Саш, — Маша сочувствующе покачала головой.
— Я найду способ, чтобы попасть, — криво ухмыльнулся.
— Саш, — сестра поймала меня за запястье, — будь осторожен. Хорошо?
Кивнул.
— Дверь в комнату не забудь закрыть на замок, — напомнил ей. — Чуть что, звони мне.
Маша кивнула, нервно заламывая руки.
— Он к тебе не прикоснётся, я клянусь, мышонок.
Сестра вздрогнула всем телом и быстро закивала.
— Иди в душ, Саш. Я пирог подогрею.
Я кивнул и направился в ванную. Чувствую металлический привкус во рту, когда наблюдаю за тем, как окрашивается красным пол душевой кабинки. Её кровью. Зарычал от бессилия и всадил кулак в стену. Тут же руку обожгло болью. Приятной болью. Той, что помогла отвлечься от той, что сжирала изнутри. Холодные струи воды, которые били в макушку и скатывались по спине не помогали ни капли. Не приводили в чувства. Вытеревшись и сменив одежду, забросил пропитанную кровью Колючки одежду в стиральную машинку.
Спустился на кухню, где Маша стояла у микроволновки и барабанила пальцами по столешнице. Постучал костяшками пальцев по косяку, чтобы лишний раз её не пугать. Но Маша всё равно подпрыгнула на месте и развернулась ко мне, широко распахнув голубые глаза.
— Я пойду, Маш. Иди наверх, хорошо?
— А пирог?
— Какой пирог, Маш? — я криво ухмыльнулся и попытался сглотнуть, но в горле было сухо.
— Прости, — Маша прикусила губу. — Просто я боюсь… Ты знаешь…
— Я вернусь скоро. Мне просто нужно убедиться, что с ней всё в порядке. Увидеть своими глазами.
Снова впитать её запах. Провести рукой по гладкой щеке. Коснуться хоть мимолётно её губ. Она моя зависимость. Она в каждой грёбанной клеточке моего тела. В каждом моём сне. Взгляд её серых глаз всюду преследует меня. Её лукавая улыбка на чувственных полных губах, вкус которых я так давно мечтал попробовать.
— Прости… — снова шепнула покаянно Маша. — Я пойду в комнату.
— Постарайся заснуть, — я улыбнулся натянуто и коснулся острого плеча сестры, когда она проходила мимо с чашкой чая и тарелкой с пирогом.
— Хорошо, — солгала она.
Оба знаем, что врёт. Не сможет она уснуть, пока не будет знать, что я рядом. Будет прислушиваться к каждому шороху и вздрагивать. Чёрт. Чувствую себя подонком.
— Я постараюсь вернуться побыстрее, — пообещал снова.
Дождавшись, когда Маша поднимется на второй этаж и закроет дверь на ключ, пошёл в гараж. Не люблю брать тачку отца, но сейчас ждать, когда приедет такси или идти на автобус нет никакого желания.
Машина срывается с места. Смотрю на дорогу, мыслями снова возвращаясь к Даше. К нашему разговору в коридоре. Сжимаю руль до треска. Она мне солгала. И я понятия не имею когда именно. Когда убеждала, что встречается с рыжим уродом. Или же в тот момент, когда, краснея и отводя взгляд, убеждала, что они с Одинцовым просто друзья. Только какого хрена она потом с ним целовалась в актовом зале? Хотела вновь заставить меня ревновать? У неё это прекрасно получилось. Снова. И снова.