Глеб принес из спальни несколько подушек, одеяла. Он снял с Лиды куртку, обувь, носки, бесцеремонно избавил от леггинсов, оставив на девушке только черный топ и белые трусики. Мужчина положил ее на высокие подушки и запаковал в одеяла, при этом Лида даже не пискнула, подчиняясь каждому его действию, словно марионетка. Хозяин пошел к кухонному гарнитуру. Он поставил чайник на плиту, достал еду из холодильника. Когда девушка первый раз за все это время моргнула, следователь задал свой первый вопрос:
— Лида, вы можете ответить на мои вопросы?
Лида медленно кивнула. Мэгре включил на телефоне диктофон.
— Расскажите все по порядку, начиная с первого дня от нашего отъезда.
Лида некоторое время собиралась с мыслями, она покосилась на Глеба, глубоко вздохнула.
— Соня предупредила меня о Змее на следующий день…
— Вы обещали, что будете жить у Глеба, — перебил ее следователь.
Глеб повернул голову. Лида положила запястье под щеку, ее взгляд стал задумчивым, бесцельным.
— Разве я могла ставить на кон чью-либо жизнь кроме своей. Этот вариант даже не рассматривался. Глеб — свободный человек, можно сказать, все это время я его просто донимала, приходила сюда днем, вечером уходила.
— Почему вы не обратились в полицию, не попросили о защите?
— Тогда мне пришлось бы уехать в город, а на тот момент я хотела остаться здесь несмотря ни на что.
— А сейчас вы хотите остаться?
Лида посмотрела в глаза Александру Васильевичу.
— Нет, тогда я придавала большое значение каждому дню нашего общения, сейчас все потеряло смысл, я просто поняла свою ошибку.
— Хотите, завтра я отвезу вас домой? — предложил Александр Васильевич.
— Я обещала остаться еще на некоторое время.
— Вы уверены?
— Да, я просто возвращаю долг. Он мне дал время, теперь моя очередь уступить. Думаю, вскоре все встанет на свои места, и каждый из нас пойдет своим путем.
Лида задумалась на минуту.
— В любом случае, сейчас я понимаю, что мне комфортно быть одной.
— Вернемся к делу. Сколько раз приходил Змей?
— Два раза.
— Когда был первый визит?
— На третью ночь.
Лида остановилась, в этот момент к ней подошел Глеб с чашкой травяного чая. Александр Васильевич посмотрел на него, выглядел мужчина свирепо, ему явно не нравилось то, что говорит девушка. Он сел рядом, начал сам поить ее. Лида хотела взять чашку, но та стала плясать от дрожи, и Глеб убрал ее руку обратно под одеяло. Лида не сопротивлялась. Выполнив задачу, мужчина отнес посуду на кухню и вернулся с тарелкой супа и куском хлеба. Он сел на диван, поставил еду на табурет.
— Теперь надо поесть!
— Я не хочу.
— Нет, хочешь!
— Правда не хочу, не буду я есть.
Мегрэ наблюдал за ними. У Глеба вид был раздраженнный, ноздри раздувались, он хмурился. Девушка спокойно без эмоционально смотрела ему в глаза.
— Выбирай, — сказал он низким рычащим голосом, — либо ты съедаешь все, либо буду жалеть прямо здесь и сейчас.
Акцент был сделан на слове жалеть, и, видимо, это слово имело какой-то потаенный смысл, отличающийся от исходного. Лида резко села, поморщилась и принялась за суп, прикусывая его хлебом.
— У, вкусно, — сказала она, одолев почти всю тарелку. Глеб слегка улыбнулся. Она действительно хотела есть, но поняла это только под конец.
— Будешь еще? — спросил он, когда девушка отдала ему тарелку.
Лида покачала головой.
— Нет, спасибо. Теперь я действительно наелась.
Александр Васильевич прищурился. «Между ними странные отношения, — рассуждал он. — С одной стороны она старается быть безразличной к ситуации, но обида все-таки есть, сильная обида на него. С Глебом все ясно, напортачил, теперь ходит злой на весь мир».
Мегрэ заметил, что девушка перестала дрожать, наконец, расслабилась, забравшись в кокон из одеял.
— У вас не больше десяти минут, потом подействует снотворное, — предупредил Глеб Александра Васильевича. Лида зевнула в ладошку, потянула ноги, и Глеб лишь глазами улыбнулся.
— Расскажите о его визитах.
— Я спала только до захода солнца и ранним утром. В доме сделала все так, как будто там никто не живет: выключила котел, опустошила холодильник, пыль не вытирала, цветы на участке не поливала. Приходила вечером, кипятила себе воду в чайнике, заливала в термос и быстрее наверх на чердак. Я продумала пути к отступлению. Один был через люк на чердаке, другой — спуск по веревке с крыши. В первый его визит мне удалось проследить за ним до кладбища, тогда-то я и заметила, что он уходит отсюда на велосипеде. Я взяла старый велосипед у бабушки Раи, потом Глеб помог мне отремонтировать его и научил ездить. И вот сегодня вечером Змей опять пришел. Мне чудом удалось избежать столкновения с ним. Он влез через окно на кухне, обшарил дом, поднялся на чердак. Я в это время перелезла с веранды на крышу дома и чуть было с нее не съехала. Он вылез на крышу веранды через окно, к тому времени мне удалось спрятаться за коробом для труб. А потом все шло по плану, Змей ушел, и я начала спускаться по веревке.
Девушка зевнула, ее глаза начали закрываться.
— Дальше вам Глеб расскажет, он все знает.
Лида замолчала, она спала.
— Я отнесу ее на кровать.
Глеб подхватил Лиду на руки и отнес ее наверх. Когда он спустился, следователь записывал показания на бумагу. Глеб открыл холодильник, достал холодную воду.
— Я заметил, вы отпустили машину. Не поедите обратно?
Александр Васильевич посмотрел на Глеба.
— Я должен остаться здесь на некоторое время. Это необходимо. Надеюсь, вы приютите меня на короткий срок?
Глеб пожал плечами.
— Я не люблю посторонних, но если так будет лучше для Лиды, потерпеть могу!
— Что было после того, как она спустилась с крыши?
— Сели на велосипед и поехали за ним. Удивительно, как это старье не развалилось в пути, я его не жалел. Мы спрятались в траве на пригорке, именно на том месте, где вы нас нашли. Змей поставил велосипед в гараж, закрыл его, сел в машину и уехал. Это все.
Александр Васильевич достал рисунок из папки.
— Видели его лицо? Это он?
Глеб посмотрел на бумагу.
— Точно сказать не могу, темно было. Без очков я не смог рассмотреть даже марку машины.
— Последний вопрос.
— Слушаю.
— Надеюсь, вы не откажите мне в тарелке вашего замечательного супа?
— Не откажу, но разогревайте сами! Я не радушный хозяин.
— Кто бы спорил, кто бы спорил…
Лида проснулась ближе к обеду, она выспалась и чувствовала себя вполне отдохнувшей. Девушка слышала разговор мужчин внизу, потом раздался приглушенный звук от шагов по лестнице.
Она напряглась, сердце ее забилось в бешеным темпе. «Высоко! — промелькнула мысль в ее голове. — Высоко! Не сбежать». Девушка села на кровать, подобрав к себе руки и ноги. Когда перед ней появился Глеб, она чуть дышала, трепеща от ужаса. Мужчина сразу заметил ее состояние.
— Лида, это лишь я, спокойно.
Лида расслабленно выдохнула, сгорбившись, повалилась на бок. Глеб сел рядом, погладил ее по голове.
— Сильно болит?
— Угу, — задумчиво ответила девушка, смотря в одну точку.
— Сейчас принесу йод, сама справишься?
— Да, спасибо.
Глеб не спешил уходить, ему хотелось наедине обсудить еще одну тему.
— Лид, почему ты не сказала мне, что выросла в детдоме?
Лида некоторое время молчала, потом приподнялась на локоть.
— Если бы сказала, как ты к этому отнесся бы?
Мужчина пожал плечами.
-. Вот была я тебя тут две недели, ты много чего заметил. Понял ведь, что во многих вещах я неумелая?
— Понял. Ты инструменты держишь, как пилочку для ногтей, готовить точно не умеешь, в еде неразборчивая, своевольная, упрямая, любишь устраивать маленькие катастрофы и даже один раз чуть не отравила меня, я все перечислил?
Лида тихо засмеялась.
— Кажется, да! Только мне хотелось, чтобы ты не ассоциировал это с тем, что я из детского дома, а просто видел меня такой, какая я есть. Мне не нужна жалость людей, и я не считаю, что если я выросла в детском доме, то мне все должны и обязаны. Но все же, если люди узнают этот факт моей биографии, то он крепко заседает в их мозгу. Одни начинают жалеть, другие относиться с настороженностью. Поэтому я стараюсь не говорить об этом, это просто моя жизнь, для меня она такая, какая есть. Ты ведь тоже мне не рассказывал о своей семье.
— Обязательно расскажу. Раскрою страшную тайну. Я на учете в милиции до семнадцати лет стоял. Хочешь, я научу тебя плохому?
Лида сразу возразила:
— Бог мой, нет, конечно.
— А у меня родители есть, но ты только меня не задирай этим, а то скажешь потом, как в такой семье такой засранец вырос.
Брови Лиды поднялись вверх, она посмотрела на Глеба.
— По-твоему вообще нет разницы, расти в семье или без нее?
— Да нет же, разница есть, еще какая. Честно, мне жаль, что ты без родителей выросла, только родителей не выбирают, и это не всегда хорошие персонажи, которые положительно влияют на своих детей. Бывает и наоборот, семья вроде хорошая, а ребенок в отрыв уходит, вот как я, например. В конце концов, ты же все-таки смогла вырасти хорошим человеком, научилась работать над собой и не забросила это дело до сих пор. Это ли сейчас не главное?
— Возможно! Когда занимаешься делом, стремишься к чему-то важному для себя, то даже одной на этом белом свете жить не так уж страшно.