Никто из тех, кто приехал в Воркуту с родителями или остановился у родственников на время собеседования, не получил приглашения на работу и как следствие не оказался в злополучной кабине лифта. Только такие как я, выходцы из неблагополучных семей, рискнувшие всем и уехавшие из дома забрав все документы, получили приглашение и закончили свой путь неподвижными телами в фургоне минивэна.
Перебрав минувшие события и не найдя зацепок по которым меня могли бы найти родственники или милиция, я обратил свой взор на окружавшее меня в настоящий момент. Если ждать помощи извне не приходилось, то надо было сделать что-нибудь самому.
Моргающая лампочка, что привела меня в чувство, крепилась к потолку странно серого цвета. Казалось, что это металл, но при этом и пластмасса. Взгляд скользнувший по стенам, убедил меня в том, что материал из которого изготовлены стены не сильно отличается от потолка.
Дверь, фокус внимания на которой был акцентирован в третью очередь выглядела повидавшей виды вещью, но все еще добротной и надежной в эксплуатации. Пока я пытался найти взглядом на двери ручку или другое приспособление для открывания, полотно самостоятельно отъехало в сторону, пропустив в помещение сильно пожилого человека.
— Карисполд олуе борит? — услышав незнакомую речь я рефлекторно помотал головой, показывая, что не понимаю.
Внимательно наблюдавший за моей мимикой мужчина со вздохом достал из нагрудного кармана комбинезона небольшую коробочку на шнурке. Повесив ее на шею, он прижал тепловатый пластик к яремной вене.
— Теперь ты меня понимаешь? — произнесенные слова были те же что и в первый раз, но я понял смысл фразы.
— Да, — сказал я и услышав себя удивился, вместо привычных звуков горло издало: — «Реу».
Дед присел на край кушетки, сдвинув меня к самой стене. То на чем я лежал, было скорее похоже на тюремные нары, такие же узкие и жесткие. Чувствительность потихоньку начала возвращаться к моему телу и я ощутил холод исходящий от переборки в которую уперлась моя оголенная поясница.
— Как тебя зовут? — он задал свой следующий вопрос.
— Олег, Олег Разумовский, — представился я.
— Расскажи мне о том, что ты помнишь из последних дней, — вопрос был задан вежливо, и я не видел причин отказываться.
Пересказывая как меня завербовали на работу, а потом усыпили и погрузили в какой-то автомобиль, я надеялся услышать продолжение истории.
Чем дольше я рассказывал, тем кислее становилось выражение лица незваного гостя. Дождавшись когда я умолкну, дед протянул руку, и попытался забрать странный предмет, подаривший мне возможность общения. В районе шеи возникла резкая боль, как если бы коробочка запустила под мою кожу рыболовный крючок. Рефлекторно накрыв ладонью шею от боли, я продолжал прижимать надетую вещь, сообразив, что благодаря ей я каким-то образом понимаю собеседника. Лишаться возможности общения в неизвестном мне месте было не разумно.
— За использование ковлара на территории конфедерации полагается смертная казнь, — усмехнулся он, наткнувшись на мой удивленный взгляд добавил: — хотя в твоем случае хуже быть уже некуда.
Не проронив больше ни слова, он встал и покинул комнату. На мои слова, что он имеет виду и где я нахожусь, дед никак не реагировал, а встать и догнать старика я не смог, тело по прежнему было не послушным.
Полностью обрести подвижность удалось спустя несколько часов. От моих попыток громко звать кого-либо на помощь в горле образовалась страшная сухость и последний час дался особенно тяжело. В животе усилилась режущая боль, складывалось ощущение что в желудке давно ничего не было. Каждое движение вызывало дикий дискомфорт, но я смог в конце концов встать и подойти к двери.
Раздумывать как открыть препятствие не пришлось, когда до нее осталось чуть меньше метра, полотно само ушло в сторону, позволяя покинуть пустое помещение. Коридор освещали такие-же тусклые плафоны, как и тот, что остался за моей спиной и закрывшейся дверью. Идти на право или на лево, выбор был не велик и я направился на звуки чуть слышного шума.