— Джер, ты справляешься. Все хорошо.
Принц взял еще одну сигарету.
— Я хочу все переиграть. Хочу, чтобы мной восхищались. Приглашали на танцы. Приносили мне красивые ткани, а я бы выбирала, из чего пошить бальное платье. А кто я, Рагна? Я урод. Я не рад сам себе. И мне с детства были не рады. В глазах двора я просто неполноценный наследник. Даже ты пытаешься переделывать меня под нужды империи и не слышишь того, чего хочу я.
— Слышу, все хорошо.
— Нет! Я хочу, чтобы Джеремиан умер! Он никогда не станет правильным принцем. Почему я должен за это отвечать? Я хочу быть здоровой женщиной, а не ущербным мужчиной. Я хочу, чтобы меня любили. Мужчины. И не отворачивались от меня. Не ужасались.
— Ты знаешь, что это не приветствуется. Но ты не первый, кто говорит мне об этом. Давай откровенно, — Рагна уселась поудобнее. — В империи давление. Нездоровое. На таких, как ты. На тех, чья природа не соответствует менталитету страны. Твоя проблема в том, что ты человек, который оказался вне сложившейся системы. И в том, что ты единственный наследник.
— Ты сейчас издеваешься? — Джеремиан смерил ее презрительным взглядом. — Это не система. Это тюрьма, которую создали какие-то замшелые старики!
Джеремиан посмотрел на доктора исподлобья. И, не прощаясь, вышел из кабинета.
— Эйдан? — Джеремиан уселся в машину и толкнул в бок прикорнувшего друида. — Ты спишь!
— Я совсем обессилел после прошлой ночи, — тот потерся плечом о принца, словно извиняясь. — Ты был ненасытен.
— Беспощаден.
— Люблю тебя такого.
— Ты один. Меня больше никто не понимает, — принц обнял любовника. Машина плавно тронулась с места.
— Это ненадолго, — зевнул друид. — Пока старый режим жив. Но император не вечен. Ты станешь новым правителем. И сможешь делать все, что хочешь. Люди привыкнут. А потом начнут считать это нормой.
— И ведь ты прав, — задумался Джеремиан. — Знаешь, первое же, что я сделаю, подпишу законопроект о либерализации семейного права. Его так и не утвердили. Дед считает это глупостью. А я думаю, что давно пора. Мир уже изменился. И этот дурацкий кодекс о протокольной одежде!
Триединая империя, Джалан
Летний императорский дворец
Джеремиан давно не чувствовал такого душевного подъема, как сегодня. Он шел, высоко подняв голову, расправив узкие плечи, глядя, как придворные буквально разбегаются перед ним, опускают взгляды, кланяются. Он шел по длинному коридору, примеряя на себя будущую власть. Представляя, что скоро будет идти по этому длинному ковру каждый день — к своему рабочему кабинету. Который сейчас по какому-то недоразумению все еще занимает еле ворочающий языком уставший старикан.
Джеремиан прошел мимо секретаря, не заметив его. Никто не смел остановить принца. Он толкнул дверь и вошел в кабинет. Он хотел увидеть деда. Сгорбленного, уставшего от власти, умирающего. Посмотреть в его воспаленные от напряжения глаза и сказать…
Тагир оторвался от бумаг и встал. Прямой, полный сил, решительный. Опасный. Такой, каким Джеремиан помнил его, пожалуй, что только в далеком детстве. До того, как дед… сломался. И начал стремительно стареть.
Они оба стояли друг напротив друга и смотрели. Глаза в глаза. Ни один не сказал ни слова. Но оба все поняли.
Эйдан сидел под столом, стараясь не дышать. Через комнату только что пролетел массивный стул. Обломки туалетного столика уже украшали угол. По всему полу валялись осколки посуды. Джеремиан уже не орал, он молча громил все, что можно было разрушить, смять или превратить в пыль.
Наконец, все успокоилось. Друид с осторожностью выбрался из-под стола, который когда-то, видимо, из-за похожих обстоятельств был намертво привинчен к полу — во избежание. Джеремиан стоял над столом и сосредоточенно, с каким-то совершенно непередаваемым выражением лица смотрел на глянцевый журнал. Обложку украшало строгое и властное лицо императора Тагира. Принц двумя пальцами брезгливо взял журнал и нарочито медленно оторвал обложку. Рассмотрел лицо деда — внимательно, вдумчиво, будто стараясь запомнить каждую деталь.
В руке принца блеснула дорогая зажигалка. По комнате полилась отвратительная вонь горящей краски. Его высочество смотрел, как пламя пожирает глянцевое властное лицо императора Тагира.