Не считая тех дней, когда он точно так же мучился от осознания, что совершенно не знает, что делать. Дней, которые он провел в тюрьме.
От воспоминаний тут же стало холодно. И Виктор зашел обратно в жарко натопленную комнату.
Наверное, стоило позвонить Тасите, извиниться за ту выходку, все объяснить. Только примет ли она эти объяснения? И нужен ли он ей теперь? Да, уже не обремененный сложной и опасной работой. Только помилование не значит отмену приговора. Он все еще числится осужденным. И не сможет претендовать даже на младшие должности в государственной службе. Да что там говорить, его даже туалеты чистить не возьмут. Для него теперь все это под запретом. Статус лорда и личные активы у него никто не отчуждал, но… что стоил теперь его голос в совете? Да ничего он не стоил, аппаратный вес — ноль. На него будут сочувственно смотреть и своевременно напоминать, что он не работает ни в одной государственной системе, чтобы высказывать свое мнение.
Даже Гаральд и тот не нашел времени появиться, хоть и обещал. Он даже не звонил.
Пожалуй, стоило бы съездить в Даврах. Продажные девки как раз хороши для удовлетворения здоровых мужских инстинктов — и для прекрасного проведения свободного времени. Все было хорошо в этой идее, за одним маленьким исключением: эмпата невозможно обмануть восторженными вздохами и стонами. Странно все это слышать и одновременно чувствовать, что женщина рядом выполняет скучную рутинную работу, а втайне мечтает, чтобы все это побыстрее закончилось.
Впрочем, сегодня стоило навестить этого доктора, как его, Мердока.
Триединая империя, Джалан
Район Эззо, Академия искусств
Зачет по хореографии для «опоздавших» принимала старая балерина имперского театра. Сафира уже неоднократно отметила для себя, что это какая-то ухудшенная копия Натальи Петровны.
Преподавала она по той самой школе, которую даже в замшелых театрах уже не использовали. По крайней мере, Венсан так сказал, комментируя ее методы работы. Но посоветовав «этой старой суке не перечить, с костями сожрет и даже не подавится, что исключительно обидно».
Этюд для промежуточного зачета был несложным. А новая, непривычная техника казалась Сафире интересной. Поэтому танцевала она вдохновенно — и совершенно заслуженно сорвала аплодисменты своей небольшой аудитории. Состоявшей из таких же «пересданцев».
Но преподавательница явно была не в восторге. По крайней мере, ее высокомерный взгляд и манерный жест, которым она поправила локон, были весьма красноречивы.
— Ну, и на какую оценку вы, извиняюсь, рассчитываете? — поинтересовалась она.
— Хотелось бы высший балл, — неуверенно сообщила Сафира. Это был единственный путь к повышенной стипендии, а других источников дохода у нее в ближайшее время не предвиделось. В театре стажерам не платили.
— Ммм, какая прелесть. Для высших баллов надо не по койкам балетмейстеров скакать, а стоять у станка. Вместе с остальными, — преподавательница посмотрела на сидящих возле станка студентов. Ей нужна была поддержка тех, кому не досталось такой чести — выступать с императорской труппой.
И, судя по тому, как осклабилась пара девиц, они были искренне счастливы от того, что выскочке зарубили балл.
Сафира прекрасно понимала их злобу. Они тоже здесь на пересдаче. Две красотки, у которых таланта не хватает, зато упорства и лизоблюдства хоть отбавляй. Их бесило, что ей легко давалась чужая, незнакомая программа. Но не объяснять же им, что ради этой легкости приходилось дополнительно заниматься с Венсаном после уроков? Что она еле приползала домой, дрожа от усталости и боли. А эта старая тварь…
— У нас тут не телевизионный конкурс, — напомнила о себе маэстрина. — А хореографический зал. И даже если вы сожжете десять своих платьев, ваша шоу-программа на меня никакого действия не произведет. Я оцениваю технику исполнения. А у вас она… не сверкает.
В протянутой ведомости красовался средний балл. Сафира едва сдержалась, чтобы не высказать все относительно несправедливости этой оценки. Если ее лишат стипендии, придется…
— Учитывая все ваши пропуски и все не заученные движения, — маэстрина продолжала издеваться, — При всем моем глубочайшем уважении к маэстро Венсану, поставить за ваши… пляски больше шестидесяти баллов я просто не могу себе позволить.