Огромная каменная глыба рухнула рядом с ними, рассыпаясь от удара. Альва не удержалась на ногах, а следующий каменный осколок упал уже на нее.
— Кари! — Виктор бросился к ней, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой темноте. Он видел не так хорошо, как альвы, но белые волосы на черном камне не заметить было сложно. И руку, украшенную белым жемчужным браслетом.
Девушка судорожно, прерывисто дышала, а Виктор тщетно пытался поднять тяжеленный каменный осколок. И чувствовал — как нарастала паника. Вместе с ней — боль. Она разливалась от груди к животу, потом к ногам. Которые снова наливались свинцом, немели, словно исчезали. Он упал рядом с Кари, не в силах больше подняться. И не мог понять, где были его собственные эмоции, а где ее. Он просто лежал рядом с ней, с силой разжимая руку, украшенную белым браслетом. Пытаясь кричать, но голос не слушался, слова застревали в горле.
Потом пришло отчаяние. Ощущение горькой обиды. Несправедливости. Потому что все вот так… быстро, внезапно, слишком рано.
Казалось, что голова сейчас просто лопнет. От страха и боли.
Почему? Почему все случилось именно так?
Тонкие черные пальцы Кари начали холодеть. Виктор ощущал, как этот холод пробирается по его венам. Свою руку он тоже больше не чувствовал. И почти не мог дышать. Он лежал на каменном полу, вздрагивая и беззвучно плача. Понимая, что умирает. Не видя больше смысла в собственной жизни — бесполезной, никчемной, потому что он неспособен ни спасти, ни даже помочь…
И чья-то властная рука, разжимающая его пальцы. Секундная пауза — когда боль прекратилась.
Мертвая тишина. Кари больше не хрипела и не вздрагивала. Она лежала с широко распахнутыми глазами, уставившись в потолок навсегда застывшим взглядом.
А затем боль вернулась — с утроенной силой. Сдавливая, ломая и вгрызаясь в тело острыми осколками…
— Виктор! Смотри на меня! Смотри!
Он не смотрел. И не мог произнести ни слова. Он тонул в боли и отчаянии.
Поэтому закрыл глаза, желая только одного — чтобы это закончилось. Навсегда.
— Эй, ты чего? — Фанни хлопала его по щекам и тормошила. — Ви! Ну? Ты живой?
— Устал, — Виктор не сразу понял, что лежит на полу. Сфокусировать взгляд тоже получилось не сразу. Сестра сидела рядом, обнимая его за шею, как в детстве. Когда ей было очень страшно. — В-все хорошо. Давай выбираться отс-сюда.
Ему не просто хотелось уйти. Он хотел сбежать отсюда — как можно быстрее. И вдруг даже не поняла, ощутил, как это сделать. Почувствовал. Словно увидев перед глазами карту лабиринта.
Осторожно встал, убедился, что голова не кружится, идти он может, и устремился вперед. Отчетливо понимая, куда сворачивать. Фанни обгоняла его за счет легкости, он подсекал ее и безжалостно сбрасывал на землю, перепрыгивал через преграды, а один раз и вовсе с разгона сломал тонкую каменную стену — с виду крепкой, но он чувствовал, что та поддастся, а своды выдержат.
Центр лабиринта. Круглый зал с белым сводчатым полом. Когда-то, похоже, здесь было минеральное подземное озеро, которое высохло. Посреди этой природной красоты стояла большая корзина, а в ней покоились две пыльные бутылки выдержанного лангардского.
— Мы даже успеем помыться перед ужином. Если хочешь, сделаем это вместе, — Фанни забрала корзину и пристроилась под бок к брату. — Я иногда странно шучу, да?
— Да, — коротко ответил Виктор, и они рухнули в естественный горный портал.
Триединая империя, Альварские горы
Особняк семьи Коннор
На ужин выходить не хотелось. После гонок в лабиринте и более чем странного видения Виктор ощущал гнетущее ощущение неправильности. Все произошедшее требовалось осмыслить в тишине и одиночестве. Он уже почти собрался переодеться, чтобы позорно сбежать в сад, как в комнату к нему ворвался полутораметровый ураган.
— Простишь меня? — спросила Фанни, заглядывая ему в глаза.
— За что?
— За сегодняшнее. Надо же было как-то тебя… вывести из равновесия. Ты прямолинейный. В лабиринте у тебя напрочь отключается интуиция. А еще ты теряешь голову в присутствии женщин. Тебе это мешает сосредоточиться.
— Да, — Виктор старался говорить поменьше. И предпочел бы вообще молчать.
— Расслабься. Больше так не буду. Я все еще твоя маленькая сестра. А ты мой большой и могучий Ви.
Она снова потянула его за косу и нежно поцеловала в щеку. Так, как всегда это делала в детстве. И он так же, как всегда, поцеловал ее в лоб.
Нахлынувшие воспоминания снова вернулись. С тысячей вопросов. И самое паршивое — он даже не знал, кому их можно задать, чтобы получить вразумительный ответ.