Лишь прибоя размеренный голос,
Да усталому взору видны
То ли позднего паруса конус,
То ли гребень высокой волны…
ЮЖНЫЙ ВЕЧЕР
Темнота приходит сразу,
Будто кто-нибудь тайком,
Но по явному приказу
Нам глаза прикрыл платком.
Темнота стремглав ложится
На земную благодать.
Заблудилась в небе птица —
Ничего ей не видать.
ПУТЕШЕСТВИЕ РОЗ
Рассвет. Густые росы.
Работа вправду дерзкая:
В Крыму срезают розы
Замедленного действия.
Вот только б дотерпели
Близ самолетных ребрышек
До той заветной цели,
До рынка, до Черемушек.
Коснулся «Ил» бетона.
И сделано все начисто.
Но каждого бутона
Свое движенье начато.
Да не волнуйтесь, что вы.
Когда такие новости!
Они вполне готовы —
Уже не остановите,
…Невеста смотрит мимо.
Глаза пока что детские.
Она сама как мина
Замедленного действия.
ОТПУСКНИК В СБЕРКАССЕ
Там, где дышит синь морская,—
Входит, всех опередив,
Как кораблик, в путь пуская
Первый свой аккредитив.
Изумленный этой былью,
Блеском южной мишуры.
Не привыкший к изобилью
Женщин, света и жары.
ПЛЯЖ
Золотой полдневный пляж.
Загорелые богини —
Их походка, их бикини,
В мыслях всяческая блажь.
Как сквозь сон, в который раз.
Женский смех звучит над пляжем.
Мы под ту же дудку пляшем,—
Как до нас, как после нас…
ЖЕНЩИНА НА ПРИЧАЛЕ
Стояла женщина на причале
Почти у края. Скрипел причал.
А чайки что-то свое кричали,
И ветер свежий еще крепчал.
Она под ветром стояла прямо,
В пальто, что плотно на ней сошлось.
А сверху русое билось пламя
Неупорядоченных волос.
ПРИБАЛТИКА
О сероглазая Прибалтика,
Янтарный желтый поясок…
К заливу хмурому прибавьте-ка
Кривые сосны и песок.
Как доски под рукою плотника
Здесь, над прибрежною дугой,
Разрозненные тучи плотненько
Подогнаны одна к другой.
Сверкнет под вечер, сердце трогая.
Прибоя белый завиток.
И хочется отбросить многое
И жизнь пустить на самотек.
Пусть нам простятся наши слабости:
Здесь солнца луч порою скуп.
Но предпочтем не пенку сладости,
А соль, что слизываем с губ.
«Воскресенье. Ближний рейд…»
Воскресенье. Ближний рейд.
Черный сейнер.
Море — или это бред? —
Пахнет сеном.
Чайки белые снуют,
Вечно с делом.
Их никто не кормит тут
Хлебом белым.
Долго в памяти живет
Летний Север.
Ровный свет холодных вод.
Черный сейнер.
ЮРМАЛА
Акростих
Играет бликами стекло.
Наверное, еще не вечер,
Но и не день, хотя светло.
Естествен этот миг и вечен.
Густеет дымки полотно,
Однако виден контур корта.
Фасада первое окно
Фланелью тщательно протерто.
ПРОПАЖА
Поломался рубчатый браслет.
Помню и поныне:
На запястье только слабый след,
Нет часов в помине.
Шелестела мягкая трава.
Бил по дубу дятел.
Я не день искал их и не два —
Время зря потратил.
И, по правде, странная печаль
Связана с тем летом:
Времени потерянного жаль —
Не часов с браслетом.
«Я теплым днем во рву…»
Я теплым днем во рву
Вновь землянику рву,
Вновь ползаю по краю,
Но впрок не собираю.
Что собирать! Жена
В потребностях скромна.
Ест ягоды другие,
От этой — аллергия.
Но десять раз на дню
Я сызнова ценю
Уроки жизни этой —
С примером и приметой.
Сосны печальный скрип,
Случайный белый гриб,
Круги пролетных уток —
Сквозь сердце и рассудок.
И что живу в лесу,
И слышу, как внизу
По вечерам в овраге
Ручей шумит во мраке.
ДЕКАБРЬ
Слышен лай пса.
Виден край пня.
Семь часов — вся
Долгота дня.
Вот и весь срок.
Вот и весь свет.
Посреди строк
Только свой след.
Только свой слог,
Но не точь-в-точь…
День в постель слег
И опять ночь.
«Ах, какой лежит в просторах снег…»
Ах, какой лежит в просторах снег,
Словно утрамбован,
Возвышаясь чуть ли не до стрех,
Утром, под Тамбовом.
Ах, какая крепкая зима!
Снег все розовее и плотнее.
Деревушка видится с холма,
Синева морозная над нею.
Ветром пробивает на юру,
И на жизнь у жизни нет запрета.
Неужели я когда-нибудь умру?
Ты прости меня, пожалуйста, за это.
В КОНЦЕ ЗИМЫ
Соснячок дрожит упруго.
Ветер злей и злей.
В синем небе ходит вьюга,
Как воздушный змей.