Коваль подумал: пожалуй, правильное решение. В техническом отделе Гусев будет себя чувствовать лучше, чем в цехе… И Вера Павловна, наверное, будет довольна — это похоже на повышение… К черту Веру Павловну! Опять эта заноза!..
— Я думаю, это подходящий вариант, — сказал он вслух. — Работа как раз для Гусева… А кто же будет начальником цеха?
Коваль начал мысленно перебирать возможные кандидатуры. Сигов молчал, словно не желая мешать ему.
— Партийный комитет решил рекомендовать в начальники цеха тебя, товарищ Коваль.
— Меня? — глаза Коваля удивленно уставились на Сигова. — При чем здесь я?
— Как «при чем»? — рассмеялся Сигов. — Давай-ка мысленно заполним анкету. Год рождения? Молодой. Образование? Высшее. Отношение к советской власти? Самое хорошее и непосредственное. С людьми работать умеет. Все новое поддерживает. Трудовая деятельность — как на ладони.: землекоп, машинист стана, начальник смены… Все, что требуется. Так, Миша?
Коваль молчал, все еще находясь в замешательстве.
— Смотри, как растерялся парень! — воскликнул Сигов. — Иди домой, подумай, а вечером приходи на заседание парткома, там решать будем.
Коваль не пошел домой. Надо забежать в клуб к Шурочке, поговорить с ней. Что скажет Шурочка?.. И что скажет Вера Павловна?.. Об этом думать было как-то неприятно. Скажет, специально критиковал Гусева, чтобы выслужиться. Ну и пусть говорит!.. А ему хочется быть начальником цеха? Коваль даже остановился и мысленно представил себе: кабинет Гусева, большой стол, покрытый зеленым сукном… Цех… Большой цех, он теперь стал казаться еще больше. Потому что теперь цех — это все: и станы, и отделка, и механический… И много-много людей… До сих пор ты отвечал только за тех, с кем работал в одной смене. А теперь будет иначе. Ты дома, а в цехе работают. И ты за них тоже отвечаешь… Днем и ночью… Это, должно быть, трудно… Да. Но это интересно… Можно будет совсем иначе все сделать, не так, как при Гусеве… И люди, наверное, будут довольны, что его назначили начальником цеха. Гнатюк, Чернов, Козуб, Клименко… Все свои.
Коваль обрадовался, когда, зайдя в библиотеку, увидел, что там нет посетителей.
— Почему ты пришел? — встревоженно спросила Шурочка. — Что-нибудь случилось?..
— Нет… Да. Мне нужно с тобой поговорить, посоветоваться.
— Ну, что такое, говори скорее.
— Меня сейчас вызвали в партком… Петрович. Сказал, что хотят назначить начальником цеха.
— Тебя? — Удивление и радость появились в глазах Шурочки.
— Да, меня.
— Ты согласился?
— Еще не знаю. Трудно это… Опыта нет.
— Глупый ты мой. Соглашайся. Конечно, соглашайся! Мало разве таких молодых, как ты, выдвигают. И не только начальниками цехов. Директорами. На сколько Коломиец старше тебя?
— На два года.
— Вот видишь. А его назначили директором. И он же неплохо работает?
— Неплохо.
Шурочка поцеловала Коваля.
— У-у, медведь мой, — заговорила она нежно. — Теперь медведь мой станет большим начальником. Совсем не подступись. Злой будет, выговора начнет выносить. И дома, смотри, книгу приказов заведет.
Она расхохоталась, и Коваль тоже рассмеялся.
Но Шурочка вдруг присмирела и спросила нерешительно:
— Нам теперь, наверное, квартиру дадут? Правда, Мишенька?
— Не знаю. Наверное, дадут.
— А сколько Гусев получает?
— Кажется, полторы тысячи. Не знаю точно.
— Ого! Столько денег! Вот мы всего накупим!
— Ну что ты говоришь, Шурочка, — растерянно сказал Коваль. — Нехорошо как. При чем здесь квартира, деньги?..
Лицо Шурочки потускнело и сделалось печальным.
— А разве нельзя об этом говорить? — спросила она удивленно. — Каждый человек хочет лучше жить.
— Правильно, Шура. Об этом можно говорить. Только не сейчас… Сейчас я хотел о другом.
— Прости меня, — сказала Шурочка виновато. — Я всегда лезу со своими глупыми вопросами. Больше не буду, Мишенька.
Коваль поглядел на растерянное лицо Шурочки и поцеловал ее. Но ему было почему-то не по себе.
Как ни хотелось Михо, но на завод он попал не сразу. С утра Гнатюк должен был пойти на работу и вечером попросил Чернова: