Выбрать главу

– Котенок не продается, – снова повторила госпожа Дуурх, алчно щурясь. – Тем более невесть кому. В сомнительную семью без дохода и положения.

Йялл еще разок вздохнул. Проворчал едва слышно нечто невнятное, смолк надолго, удивив собеседницу, и все же рискнул перейти к крайним мерам. Совсем крайним.

– Девочка теперь – часть моей стаи. Вы причиняете ей боль своим решением. Я верну вам котенка, но затем подам ноту в Большой Совет Релата. Публично. Доведение ребенка до нервного срыва и негуманное обращение с животными. – Вертикальные зрачки желтых глаз сошлись в две неразличимые щели. (Тебе, шалава, найдется место на помойке.) – В вашем достойном окружении ведь не знают, что котят вы усыпляете? Здоровых, маленьких, пушистых котят, пристроенных в хорошую семью. Детские слезы так трогают сердца…

Госпожа Дуурх дрогнула. Покосилась на шар под рукой собеседника: запись идет. На ее лице отчетливо читалась досада: сгоряча сказала, что котят она усыпляет. Это есть в записи. При малейшей шумихе, при первом признаке скандала все станет известно. Соседям, клиентам, партнерам, их детям. Гнусным новостникам, которых хлебом не корми – дай сведения, жареные и с перчиком, о жестокости владелицы чемпиона породы обикатских короткошерстных.

– Вы долго жили среди людей, инспектор? – запоздало предположила хозяйка питомника, скорбно растягивая губы в линию. Не улыбка и даже не пародия на нее – чистое разочарование, без попытки его скрыть.

Йялл кивнул, не желая тратить на ничтожество лишних слов. Он долго жил – всегда. Его мама сама была человеком по рождению. Он знает, кому руки ломать, а кого топить иными способами. Вместо котят…

– Котят в нынешнем сезоне, не отбракованных, я продала в среднем по такой цене. – Госпожа Дуурх усмехнулась, сдаваясь и одновременно завершая торг, вполне успешный, по ее мнению. Простучала длинными безупречными ногтями по консоли делового канала и с откровенным презрением глянула на собеседника – большого, неглупого и все же проигравшего.

Внизу на экране высветилась сумма, реквизиты и мигающее звездочкой приглашение подтвердить оплату. Приличная цена – немалая, но посильная и даже похожая на истинную… помноженную на три, не более того. Йялл задумчиво поморщился, затем с внезапным злым азартом решился, словно его подстегнули, дал пару команд и приложил к своей консоли палец. По правилам Релата, достаточно обычного «да». Он в личном пространстве служебного мобиля, идентифицирован и знаком системе. Однако волвеки, все до единого, предпочитают прямые контакты при покупке у незнакомых людей. Встречу, договор и старомодную подпись. Такое теперь шаткое доверие… Он обжился на Релате, готов согласиться на меньшее: фиксирует сделки отпечатком большого пальца правой руки. И голосом, само собой.

– Да, – рыкнул Йялл.

Звездочка мигнула еще раз, позеленела и красиво рассыпалась объемными шуршащими бликами. Мгновением позже пришло подтверждение списания средств. Госпожа Дуурх теперь отчаянно косила глазом на экран: тоже ждала подтверждения. Улыбнулась куда теплее. Еще бы! Двойная, в сравнении с запрошенной, сумма. Хотя чему тут радоваться? Не иначе она недопустимо мало знакома с расой волвеков, их законами и традициями.

– Вы не знаете наше правило последней сделки? – усмехнулся Йялл. Теперь и он не пытался скрыть презрение, смешанное с неприязнью. – Прощайте. Мирной вам загробной жизни.

Вот так и становятся чуть более людьми: обучаются прелести злорадства и пробуют вкус недоброй и многозначительной недосказанности. Йялл оборвал связь, успев разобрать, как госпожа Дуурх подавилась его словами. Кажется, даже испугалась и попыталась удержать линию – но зря… Йялл еще разок, от всей души, зарычал. Уже без злости, с самым настоящим удовольствием. Ну и пусть Совет стоит на ушах, и пусть координатор поджимает хвост и скулит… Хотя откуда у координатора хвост? На Релате эта должность всегда принадлежит людям. Впрочем, скулить они умеют лучше стайных. Теперь получили к тому повод. Веский!

Все сделки с двойной оплатой по счетам волвеков фиксируются, по каждой немедленно формируется отчет для секретаря Совета. Ведь они – так называемые «последние». Это давний ритуал, изобретенный премудрым айком Элларом и успешно заменяющий смертельную вражду. Сделки завершают общение стаи с тем, кто нанес оскорбление и сочтен ничтожеством. Имени госпожи Дуурх и любого иного партнера волвека в последней сделке, идентифицируемой по двойной сумме оплаты, больше не существует в системе опознания расы волвеков и ее общем сознании. Госпожа Дуурх умерла так же окончательно, как если бы Йялл Трой свернул ей шею своей крупной сильной лапой. Она никогда не сможет учиться, лечиться или отдыхать на территории волвеков. Не посетит, само собой, Хьёртт. Не станет поручителем в делах со стайными. Ограничений гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. О них обычно сполна узнают уже после сделки, прочувствовав на своей нежной человечьей шкуре – голой, лишенной любимого парадного платья людей, именуемого репутацией. Сейчас на Релате живет более трехсот человек, которые, с точки зрения стаи, покойники. Обманули в делах, предали в дружбе, предпочли корысть простому общению. И получили то, с чем теперь познакомится госпожа Дуурх. Месть и официальную смерть. Странные методы, по мнению людей, но ведь никто не обещал, что стая примет их законы.

Йялл рассмеялся и замер, сполна осознав, что его радость разделена и приумножена близкимсо-чувствием. Удивленно охнул. Стал озираться, невольно щурясь и принюхиваясь. Откуда дотянулось второе полноценное, способное к общению сознание? И кто вообще мог, он же одиночка, он – не стайный…

Мигнул сигнал вызова. Сразу, не дожидаясь согласия со стороны Йялла, на экране грузно зашевелился в излюбленном кресле старший инспектор Борх. С кислым видом взглянул на своего сотрудника. Лучшего – и худшего тоже. Это смотря как учитывать его дела. По предотвращенным разрушениям – или по произведенным.

– Она приходится родной тетушкой координатору провинции, – тяжело вздохнул Борх.

– Кто? Покойная? – живо уточнил Йялл, имея в виду госпожу Дуурх.

– Именно. Лично для меня – давай ее реанимируем. Отмени сделку. Точнее, даже так: не мешай мне ее аннулировать. Координатор сам додушит, обещаю. Будет синяя и дохлая, уже сейчас такова, даю слово. Только пусть он, а не ты, клянусь зубом мудрости Великого… Ты же знаешь наши с вами проблемы взаимопонимания. Ну нельзя. Сейчас – нельзя. Сегодня это вторая сделка по Релату. Пройдет фиксация, будет заседание Совета и очередной скандал. Координатор Большого Совета и так еле жив. Йялл, первый человек Релата моими устами просит тебя… Не делай вид, что ты глух! Мы знакомы двадцать семь лет. А сколько я простил тебе ненаписанных отчетов…

Йялл сделал тупое, ничего не выражающее лицо. Не пройдет этот шантаж. Не будет отмены. Скандал? Да пусть! Устал он от недомолвок. Один хороший рык и драка со сломанными костями и рваными ранами куда полезнее долгих лет бессильного скулежа Совета. Старые долги закрываются только после объяснений, пусть и неприятных. Волвекам и людям пора немножко встряхнуть отношения. И вообще – пусть сделку отменит тот, второй.

– Не отменит, – догадался о ходе мыслей подчиненного старший инспектор. Помолчал и тихо, одними губами, добавил: – Потому что последнюю сделку час назад оформил Первый – вожак Даур Трой. Он звонил мне только что, едва узнав о твоей, и просил связаться с тобой. Неявно – но я ваши терки знаю.

– «Терки», – скривился Йялл. – В каком баре ты набрался жаргона, Борх?

Старший инспектор довольно заржал, откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. «Уже чувствует себя победителем», – мрачно прикинул Йялл. Без малейшего дара чтения эмоций видит подчиненных насквозь… Йялл потянулся, чтобы почесать за ухом, и плотнее сжал подлокотник, поймав начало жеста. Нервного и непроизвольного. Чего уж там, прав Борх. С Первым никто не спорит. Даже числя себя одиночкой и формально не входя в сферу сознания стаи. Даже двадцать восемь лет упрямо отказываясь признавать Первого отцом. И принимая ответное молчание как должное. Как свою большую победу, требующую уступать теперь в мелочах.