Сенатор Шерман Браун был счастлив.
Ему удалось смыться от Иззи Ньюмана, и вот он здесь: сидит на корточках на полу в «Фонаре Юпитера» — одном из самых шумных ночных клубов во всем Сателлит-Сити — и фотографирует двух ветеранов, увлеченных спором по поводу битвы при Ганимеде.
Вокруг стариков уже собралась толпа любопытных: спор относился как раз к той разновидности оживленных дискуссий, что привлекают зрителей и в любой момент могут перерасти в драку.
Возбужденный сенатор приклеился глазом к видоискателю и щелкал кадр за кадром. Эта серия снимков должна занять достойное место в его альбомах.
— Мы припечатали вас и разбили наголову! — Кулак Грэмпа Паркера с грохотом опустился на стол, — И мне плевать с самой высокой колокольни, как нам это удалось. А если ваши замечательные генералы были такие охрененно умные, то каким же образом мы сумели порубать вас на фарш?
Юрг Тек, трясущийся от старости марсианин, в свою очередь треснул кулачком по столу.
— Вы, земляне, выиграли эту битву по чистому везению! — Его писк был исполнен праведного гнева. — Вы не имели на это никакого права и по всем правилам воинского искусства должны были потерпеть поражение. Ведь это было ясно с самого начала. Ваша стратегия была неверна. Ваше расположение в пространстве было неверно, ваш выбор времени был неверен. Александр, когда повел ваши крейсеры на наш флот, должен был быть стерт с лица пространства.
— Но его не стерли! — рявкнул Грэмп.
— Просто повезло! — пискнул в ответ Юрг Тек, — Случись та битва снова — и мы победили бы. Что-то пошло не так. Что-то, чего историки не могут объяснить. Проработай все на бумаге — и увидите, что Марс выигрывает при любом раскладе.
Грэмп грохнул по столу обоими кулаками. Борода его воинственно встопорщилась.
— Черт подери твою злобную шкуру, — зарычал он, — битвы происходят не на бумаге. В них участвуют живые люди, настоящие корабли и оружие. И самую большую роль играют в них люди. Храбрецы становятся победителями. И битву не переиграешь. На войне второго шанса не бывает. Ты либо побеждаешь, либо проигрываешь — и билетов на матч, перенесенный по случаю дождя, никто не выдает!
Марсианин, казалось, задохнулся от ярости и брызгал слюной в попытках обрести голос. А Паркер гордо напыжился, уподобившись коту с торчащими из пасти перьями хозяйской канарейки.
— В точности как я тебе говорил, — заверил он, — Один хороший землянин может побить десять маршей в любое время дня и ночи.
Юрг Тек продолжал брызгать слюной в бессильной ярости.
А Грэмп продолжал похваляться:
— В любое время дня и ночи, с завязанными глазами и одной рукой, примотанной к боку.
Кулачок Юрга Тека без предупреждения прыгнул вперед и ткнулся Грэмпу точно в середину бороды. Грэмп пошатнулся, взревел и бросился на марсианина. Толпа одобрительно завопила.
Юрг Тек, отступая перед мелькающими кулаками Грэмпа, наткнулся на коленопреклоненного сенатора Брауна. В это самое мгновение землянин прыгнул на него — и все трое покатились по полу единым клубком мельтешащих в драке рук и ног.
— На, получи! — вопил Грэмп.
— Эй, осторожнее с моей камерой, — верещал сенатор.
Марсианин хранил молчание, но поставил сенатору фонарь
под левым глазом. Целился-то он в Грэмпа.
С грохотом перевернулся стол. Толпа гикала и улюлюкала в совершеннейшем восторге.
Сенатор, заметив на полу свою камеру, потянулся за ней, но с визгом отдернул руку — кто-то наступил ему на кисть. Юрг Тек сгреб Грэмпа за бороду.
— Прекратить! — сквозь толпу протолкались двое полицейских. Они вздернули Грэмпа и Юрга на ноги. Сенатор поднялся сам.
— Из-за чего деремся, ребятки? — спросил большой полицейский.
— Он гребаный марши! — пояснил Грэмп.
— А он сказал, один землянин может побить десять марсиан, — пропищал Юрг Тек.
Большой полицейский перевел взгляд на сенатора.
— А вы что скажете?
Браун внезапно ощутил нехватку слов.
— Да н-ничего, офицер, с-совсем н-ничего, — заикаясь, пробормотал он.
— То есть, полагаю, не вы тут катались вместе с этими?! — прорычал полицейский.
— Ну, видите ли, офицер, дело было так, — затараторил Браун. — Я пытался их разнять, заставить прекратить драку. И один из них ударил меня.
Полицейский хихикнул.
— Миротворец, а?
Сенатор с несчастным видом кивнул.
Полицейский переключил свое внимание на Грэмпа и Юрга Тека.
— Все еще сражаетесь, ребятки? Никак войну забыть не можете? Она ж сорок лет как закончилась.
— Он оскорбил меня, — пискнул Юрг Тек.
— Конечно, понимаю, — отозвался офицер, — и вы оскорбились с полтычка.
— Послушайте сюда, офицер, — подал голос сенатор. — Если я уйму этих двоих и пообещаю вам, что они больше не станут чинить беспокойство, можете вы просто забыть о том, что произошло?
Большой полицейский посмотрел на маленького полицейского.
— А вы-то кто? — спросил маленький полицейский.
— Ну, я… я Джек Смит. Эта парочка мне знакома. Я сидел и разговаривал с ними, прежде чем случился этот инцидент.
Двое полицейских снова переглянулись.
Затем уставились на «Джека Смита».
— Ладно, думаю, все в порядке, — согласился маленький полицейский, — Но смотрите, чтоб они вели себя мирно, а то засунем в обезьянник всех троих.
И оба сделали суровые лица. Сенатор неловко потоптался на месте, шагнул вперед и взял Грэмпа и Юрга Тека за локти.
— Пойдем выпьем, — предложил он.
— Я по-прежнему утверждаю, — начал Паркер, — что один землянин может побить десять марсиан…
— Хватит, хватит, — засуетился сенатор, — сбавь обороты. Я обещал полиции, что вы станете друзьями.
— Друзьями? С ним?! — возмутился Грэмп.
— Почему нет? В конце концов, встреча устроена с целью продемонстрировать мир и дружбу между Марсом и Землей. В дыму и грохоте боя рождается новое и более ясное взаимопонимание, ведущее к вечному миру и…
— Эй, — перебил Паркер, — будь я проклят, звучит так, будто ты собрался толкнуть нам речь.
— Гм-м, — осекся сенатор.
— Будто толкаешь речь, — повторил Грэмп. — Словно ты один из этих политических словоблудов, которые ходят собирать голоса.
— Ну, — вздохнул Браун, — может, и так.
— С таким глазом, — заметил Грэмп, — ты не в том виде, чтобы вообще речи толкать.
Сенатор поперхнулся выпивкой и, закашлявшись, поставил стакан на стол.
— Что с тобой? — спросил Юрг Тек.
— Я кое о чем забыл, — пояснил сенатор, — О чем-то очень важном.
— Это может подождать, — решил марсианин, — Ставлю еще по одной.
— Точно, — согласился Грэмп, — нет ничего настолько важного, чтобы не пропустить еще по кружечке.
— Понимаете, — смущенно пробормотал Браун, — я как раз и собирался произнести речь.
Двое старых солдат недоверчиво уставились на него.
— Честное слово, — заверил их сенатор, — Но с таким синяком выступать нельзя. И я получу нагоняй! Это мне все за то, что я сбежал немножко пофотографировать.
— Может, мы сумеем помочь тебе выпутаться? — предложил Грэмп. — А вдруг нам удастся тебя отмазать?
— Может, у нас получится, — поддакнул марсианин.
— Слушайте, — оживился сенатор, — а вот если бы я собирался слетать на катере на экскурсию по поверхности и если бы катер потерпел крушение и я не смог бы вернуться вовремя, чтобы произнести речь, никто бы не стал меня за это ругать, правда?
— Ты чертовски прав, не стал бы, — согласился Грэмп.
— А как насчет глаза? — напомнил Юрг Тек.
— Ерунда, — отмахнулся Паркер, — Скажем, что он наткнулся на… ну, на что-нибудь.
— А вы пойдете со мной? — спросил сенатор.
— Как нехрен делать, — хмыкнул Грэмп.
Юрг Тек кивнул.
— Там есть остовы старых боевых кораблей, которые я хотел бы осмотреть, — сказал он, — Кораблей, сбитых во время битвы и просто оставленных там. Слишком сильно покорежены, чтобы их ремонтировать. Вероятно, можно договориться с пилотом катера, чтобы он приземлился где-нибудь поблизости от них.