АНАТОЛИЙ КОЗЛОВ
ПРИМИРИТЬСЯ С ВЕТРОМ
Повесть
Тишина. Пустота в душе. Никакой карманный китайский фонарик, купленный на рынке в Ждановичах, не способен разогнать темень в глубине моей души. Там беспросветная, тяжелая, глухая ночь, хоть стальным ножом режь — не останется ни бороздки-следа, ни даже царапины...
Да вроде все как обычно. День за днем. Утренний эспрессо в чашке, сигарета зажата в пальцах. Чистота и порядок на кухонном столе. Белая пепельница с логотипом «Fabuљ», наполненная окурками-фильтрами. И тишина, безразличие, тоска. Сердце в груди не стучит надрывно. Наоборот, затаилось где-то между ребрами, словно виновато в чем-то. Ждет. Чего? Что же ты, мое хорошее, онемело? Протестуй, толкайся, гони по венам кровь так, чтобы в ушах гул стоял, пульсируй в висках, чтобы глаза застило. Не молчи, мое верное сердце. Не бойся меня, господина, хотя — кто из нас Господин?.. Не волнуйся, мое израненное, истерзанное сердце. Переживем и это. Научились. Никто не заметит неладного. Нашей боли. Темная ночь светлее чужой души. И я вымученно, криво улыбаюсь сам себе, в никуда, в застеколье окна — в неизвестность. А сердце молчит. Не реагирует ни на крепкий кофе, ни на десяток выкуренных сигарет. Оно затаилось-схоронилось, словно напроказивший ребенок от отца. Ребенок, рассыпавший соль, целый пакет, на только вчера постеленный в зале новый ковер. Горка соли на шикарном ковре. Неизбежность наказания. Для ребенка — возможно. Только какое я имею право тебя корить, а? Ты единственный свидетель моих побед и поражений, скорбных и счастливых мгновений, обманов (нас тобой обманывали) и унижений. Ты же меня учило доброте и терпению. Ты. И кажется, кое-чему я научился. Ведь если что-то болит, значит, еще есть чему болеть. У меня все тело заполнено тишиной и пустотой. Я равен безграничной пустыне. Моисеевой пустыне, которую и в сорок лет не преодолеть. Моя пустыня неподвластна времени. Во что или в кого верить? В людей вообще? В конкретного человека? Нет. Я не живу иллюзиями. В себя? Сколько можно! А главное — во имя чего? Остается Всевышний. Но у Него столько хлопот, к Нему обращено столько просьб, молитв, что Ему тяжело рассмотреть среди мириад душ мою пульсирующую точку.
«Познай себя, и ты познаешь Вселенную». Слышишь, сердечко мое? Ага, возражаешь, что это не так. Молодчина. Отозвалось. Выходи из убежища. Так как же правильно. «Познай Вселенную и познаешь себя. Так учили в школе». Но ведь, мое хорошее, каждому свое. Что же постигли мы с тобой? Ну, отозвалось, так не молчи. Дошли до банального: каждый рождается со своим одиночеством, проживает с ним жизнь, с ним уходит к праотцам, захватив главное жертвоприношение — свое непостижимое одиночество. А как быть с семьей, детьми, любимыми, друзьями, как?..
«Это всего только хищнические, хоть и неумелые, обреченные на провал устремления. Разноцветные воздушные шарики. Всего лишь. Взгляни на себя. На свое прошлое. Где твои семья, дети, любимые, друзья? Где? Видишь, розовый воздушный шарик лопнул, и ты остался один на один с самим собой. Нет, со мной, своим изверившимся сердцем. Тебя предали? Да, предали. Но ведь это произошло не в первый и не в последний раз? Люди не могут не предавать. Не возражай! Предают родителей, детей, любимых, но прежде всего самих себя. Это простенькая формула выживания. Выживание муравьев. Погоня за счастьем, побег от одиночества. От одиночества вдвоем или в большой толпе. Среди множества людей твое одиночество ощущается наиболее остро и мучительно. Вот так, мой дорогой. И не жди звонка в дверь, не смотри в окно. Там те же и то же. Каждый сам в себе и сам по себе. Прошло время жертвоприношений в честь N. И сам не готов пожертвовать собой (имею в виду знаменитое время) ради нее. Прости, свежие раны растравлять не будем. И все же пожертвуй своим самолюбием, возьми мобильный и позвони первым. Не говори о прощении, понимании, а просто поговори, о чем угодно, но поговори. Вот видишь, от одной мысли об этом твое лицо перекосило, словно после съеденного целиком лимона».
Предательства, измены я никому не прощу, мой уважаемый советчик!
«А ты уверен в измене? Может, стоит хоть немного доверять тем, кто рядом. Доверять! Стоит ли других мерить по себе?»
Зябко, неуютно.
«Успокойся. Не забывай, что я — это ты. У нас общая боль, и радость — общая. Хочешь сбежать от самого себя — беги. Но в завязанном мешке не много места».
Ненавижу, когда мне лгут. Предательство и ложь выжигал бы каленым железом! Простить не могу!
«Крайности никого не красят».
Сбавь ход, сердечко мое. Ведь знаешь, оправдать можно что угодно. Ты лучше покажи, дай понять, где в каждом из нас спрятана частица Божественного, а где находится то, что мы получаем от дьявола. И в каких долях они соотносятся? Ну?!