Библиотекарь оставила ему огромную звездную лодку, спрятанную внутри центральной горы. Он похитил нас вместе со Звездорожденным. Мы отправились на Чарум-Хаккор, пробудивший во мне другой набор знаний… а затем на Фаун-Хаккор, где увидели доказательство того, что чудовищный эксперимент был проведен Архитектором.
После этого мы полетели в карантинную систему сан’шайуум. Там нас с Райзером пленил Архитектор, разлучив со Звездорожденным и Дидактом и заперев в пузырях, где невозможно пошевелиться и дышится с трудом. Окружением служили вращающиеся картины космических просторов, планет и темных, тесных отсеков разных кораблей.
Однажды я мельком увидел Райзера, скрючившегося в слишком неудобной для него броне Предтеч. Его глаза были закрыты, словно в дреме, а уголки больших пушистых губ приподняты, будто ему снились дом и семья… Его спокойный облик напомнил мне об очень и очень важном: быть человеком – это традиция и честь.
Такие воспоминания и чувства необходимы для меня; они определяют, кем я был когда-то. Я хотел бы пережить их снова и пойду на все ради этого.
Затем произошло то, о чем вы уже знаете.
Теперь я расскажу остальное.
Глава 3
Хижины стоят на ровном участке земли, покрытом грязью и сухой травой. В нескольких сотнях метров пролегает лесная граница; это определенно деревья, хотя я не узнаю их породу. За лесом, там, где лента начинает сужаться, лежит красивый старый город, простирающийся далеко к краевой стене. Он напоминает Маронтик, но вполне может оказаться еще древнее. Девочка сказала, что там уже давно никто не живет. Когда приходили Предтечи, они забирали много людей, и вскоре оставшиеся решили, что город небезопасен.
Я спросил, не там ли находится Дворец Боли. Она ответила, что нет, но с городом связано много плохих воспоминаний.
Опершись на плечо девочки, я неуклюже повернулся и увидел, что с другой стороны лес стелется лоскутами на километры вверх по склону, насколько хватает глаз. С увеличением изгиба луга деревья исчезают в голубой дымке и облаках.
Рука юной девы была теплой, сухой и не слишком мягкой. Это подсказало, что девочка, как и моя мама, – работница. Мы стояли под пурпурно-голубым небом, и она наблюдала, как я, охваченный страхом и изумлением, снова и снова поворачиваюсь, изучая громадный небесный мост и пытаясь понять.
Старые знания зашевелились.
Вы ведь уже видели Ореолы? Может, даже бывали на одном из них? Мне понадобилось время, чтобы убедиться в реальности происходящего и сориентироваться.
– И давно ты здесь? – спросил я девочку.
– С тех пор, как помню себя. Но Геймлпар говорит о том времени, когда нас тут не было.
– Кто такой Геймлпар?
Она прикусила губу, будто проговорившись раньше срока, затем ответила:
– Старик. Он не нравится другим, поскольку не разрешает жениться на мне. Его прогнали, и теперь он живет вдалеке от хижин, среди деревьев.
– А что, если они попытаются без его разрешения? – спросил я раздраженно, но с искренним любопытством.
Женщины, которых взяли против их воли, не любят об этом рассказывать.
– Я делаю им больно, – ответила она, сверкнув длинными ногтями. – Они прекращают.
Я поверил ей.
– Он говорил, где раньше жил Народ?
– Рассказывал, что солнце было желтым. Позже, когда он был ребенком, Народ забрали внутрь. Люди жили в четырех стенах, под потолками. Их привезли сюда до моего рождения.
– Доставили на звездной лодке?
– Этого я не знаю. Предтечи ничего никогда не объясняют. Они редко говорят с нами.
Обернувшись, я вновь прошелся взглядом по другой стороне изгиба. Высоко вверху луга и леса оканчивались горным хребтом, за которым тянулась суровая серость, исчезая в вездесущей голубизне и вновь возникая далеко-далеко вверху, вдоль изящно изогнутого моста. Я вытянул руку. Мост становился все тоньше, пока не сделался совсем тонким, шириной с палец. Девочка наблюдала за мной отчасти любознательно, отчасти недовольно. Я снова чуть не упал, чувствуя легкое недомогание.
– Мы рядом с краем, – подвел я итог.
– Краем чего?
– Ореола. Он вроде гигантского обруча. Играла когда-нибудь с обручем? – Я показал руками как.
Она не играла.
– Ну, обруч вращается и прижимает всех к своей внутренней стороне.
Ее это не заинтересовало. Я и сам не был уверен, действительно ли это удерживает землю и нас на поверхности, в безопасности.
– Мы находимся внутри, рядом с той стеной. – Я показал. – Стена не дает воздуху и почве улететь в космос.
Для девочки это было не важно. Ей хотелось бы жить где-нибудь в другом месте, но никаких других мест она не знала.