— Мне нужно поехать на целый день в Сан-Антонио.
— Может, подвезти тебя? Я был бы рад сделать это.
— Нет никакой необходимости, я возьму свою машину. Мне нужно сделать кое-что.
— Кое-что? — Что это за «кое-что»? Он не имел права спрашивать. Это было ее личным делом. Это «кое-что» воздвигало между ними барьер, и она старалась сделать его как можно прочнее.
Теперь она прямо взглянула на него.
— Ты прекрасно понимаешь, что мне нужно искать работу и новое жилье. Хо-хо!
— Но ты же согласилась пробыть у меня в гостях до конца фиесты? — напомнил он мягко. Это была одна из уступок, которую ему удалось выторговать.
Она не пыталась спорить. Все-таки она была умной женщиной.
— Ты прав, но у меня есть дела, которые обязательно нужно сделать.
— Это не связано со здоровьем? — озабоченно спросил он.
Она слегка улыбнулась.
— Нет, совсем нет. Просто это работа, которой я уже давно занимаюсь. Если я не закончу ее сегодня, то в ближайшее время не смогу к ней вернуться. Теперь или никогда, — вздохнула она.
Она больше ничего не стала объяснять, а он не стал настаивать, несмотря на снедавшее его любопытство. Как бы ему хотелось, чтобы она делилась с ним самым сокровенным. Но пока она была к этому не готова.
— Похоже, это действительно важно для тебя, подытожил он.
— Очень. Я давно над этим трудилась. — Она обернулась на домик для рабочих. — Я вернусь поздно, не мог бы ты присмотреть за Хатчем?
— Без проблем. Уверена, что тебя не нужно подвезти?
У нее на лице отразилось волнение. Видимо, она пыталась сложить многочисленные аргументы в один.
— Спасибо, но я должна все сделать сама.
— Вернешься домой к ужину? — спросил он. Кэссиди никак не отреагировала на слово «домой», только взглянула на часы.
— Наверно. Если нет, я позвоню.
Она потратила добрых три минуты на то, чтобы открыть дверцу своей машины. Потом столько же времени пыталась ее закрыть. Наконец, машина нехотя завелась и скрылась из виду в облаках пыли. По крайней мере, бензина у нее хватит — он залил ей полный бак.
Тай с досадой качнул головой. Какой он все-таки услужливый!
Кэссиди вернулась на ранчо очень поздно. На выполнение задачи у нее ушло почти восемь часов. Она звонила сообщить, что опоздает к ужину, Тай обещал оставить ей еды. Она постояла в дверях, наслаждаясь тишиной огромной прихожей. Все здесь говорило об уюте и покое. Впервые за последние несколько недель она почувствовала себя спокойно.
Она вернулась домой.
— Тай, — позвала она.
— Я здесь.
Голос звучал из кабинета. Кэссиди прошла через холл и остановилась перед полуприкрытой дверью. Распахнув ее, она замерла в изумлении: повсюду стояли корзины и вазы с букетами чайных роз. В центре комнаты стоял стол, накрытый на двоих. Свет играл на хрустальных бокалах, белоснежном фарфоре и серебряных приборах. Особенно красивы были бокалы, наполненные темно-красным вином. Рядом располагался сервировочный столик.
— Что все это значит? — спросила она, обретя способность говорить.
Тай приветливо улыбнулся.
— Это все для тебя. Мы с Эдит подумали, что за день ты сильно проголодаешься и устанешь. Мы рассчитали время твоего возвращения и приготовились. Считай это одним из наших свиданий.
Слезы навернулись ей на глаза. Вообще-то она была не из тех, кто любит поплакать, но слишком давно о ней никто так не заботился, не стремился доставить ей удовольствие, угадать ее желания…
Он подошел к ней ближе, и она почувствовала запах его тела.
— Ты что, плачешь? — спросил он. Она отрицательно покачала головой.
— Такого не может быть. Я никогда не плачу. С тихим смехом он снял слезинку с ее щеки.
— Тогда что же это за капельки? По-моему, они появились из твоих глаз.
Ей стало смешно, слезы перестали капать.
— Не забывай, что сейчас только конец марта. Я попала под весенний дождик.
— Не сомневаюсь, — согласился он. — Проголодалась?
— Ужасно!
— Тогда садись и давай поедим.
— А ты что, ждал меня?
— Не люблю есть один.
— Спасибо, — прошептала она. Подойдя к столу, она потрогала белоснежную скатерть тончайшего полотна. — Я ведь могу привыкнуть ко всему этому.
— На это я и рассчитываю.
Ей захотелось кинуться ему в объятия. Откуда в ней это? Ведь она — не Лонни, чтобы бежать на любой зов. К тому же она слишком дорожит своей независимостью. Но Тай и не пытается отнять это у нее. Он предлагал ей близость, но принимал отказ спокойно и с юмором.
— Дай мне минутку, чтобы умыться, — попросила она. Ей нужно прийти в себя.
— У тебя есть время. Аперитивы и салаты будут готовы к твоему возвращению.
— Аперитивы? Впечатляет. — Ей с трудом удалось придать дрожащему голосу беззаботную интонацию. — Я сейчас вернусь.
Кэссиди воспользовалась умывальником в конце зала. Добрых пять минут она разглядывала себя в зеркале. Чего она так боится? Почему не может принять ухаживания Тая со светской грацией, которую пыталась привить ей тетя Эстер? Она не будет ему ничего должна. Кэссиди закусила губу. Ей не обязательно выходить за него замуж, ей не обязательно…
Ах, нет, этого не будет. Не может она так сразу влюбиться в Тая после истории с Лонни. Должна же она усвоить урок?! Затвердить себе, что мужчина любит женщину, только пока ему это удобно, пока над ним не висит дамоклов меч обязательств. Или пока на горизонте не появится кто-нибудь получше.
Но Тай — это не Лонни, сказал ей внутренний голос. Тай производит совсем другое впечатление. Но теперь ей надо беспокоиться о Хатче. Она не может заводить рискованных романов. В случае разрыва она рискует потерять не только мужа.
Слезы снова навернулись ей на глаза. Здесь земля Мерриков. Корни, которые пустит она, могут быть выкорчеваны и безжалостно пересажены. Она подумала о своих розовых кустах — еще одной пересадки ей, как и им, не выдержать.
Кроме того, она почти достигла той цели, которую поставила перед собой. Она доказала, что может быть Хатчу хорошей матерью, что способна сама вырастить его и поставить на ноги. Она научилась не надеяться ни на кого, кроме себя, и ей даже хватило смелости связаться со своими тетей и дядей и обнаружить, что они все такие же добрые и мягкосердечные. А сейчас она сделала последний, самый важный шаг, получила… В дверь постучали.
— Милая, ты там не заснула?
— Нет, — откликнулась она.
— Все в порядке?
— Нет. — Она прислонилась лбом к дубовой панели и приложила ладони к прохладному дереву. Как это непохоже на горячие руки Тая. — То есть все в порядке.
— Тебе что-то нужно? — Он такой понимающий, такой ласковый, такой мягкий, такой симпатичный.
— Я снова разговаривала со своими голосами. Наступило молчание.
— С теми, которые советовали тебе бежать при нашей первой встрече? — спросил он.
— Ага. С ними.
— А что сейчас они говорили? — В его голосе послышался интерес.
— Что ты — это не Лонни.
— Ха! Мне нравятся эти голоса! — рассмеялся он.
— Правда? Но ведь это они подсказали мне переспать со своим бывшим до свадьбы.
— Так. Проблема ясна.
Она вытерла щеки. Весенний дождичек превратился в летний ливень.
— Вот потому я и не знаю, что делать.
— А может, просто открыть дверь и поужинать? Голосам лучше подождать. Она открыла дверь.
— Ты не понимаешь, в чем моя беда. Он стоял прямо перед ней. Глаза его были так полны любви, что в них было больно смотреть.
— Так в чем твоя беда, милая?
— Как я могу им верить, если они один раз меня уже обманули?
Он прикоснулся к ее щеке.
— Ну, может, они с тех пор повзрослели и поумнели? Такое со всеми случается.
Это не приходило ей в голову, она почувствовала себя уверенней.
— Хватит об этом. Сейчас я хочу есть.
— Великолепно, давай поедим. Я зажгу свечи и не увижу всех тех морщинок, о которых беспокоился Хатч. Мы с тобой оба наедимся до отвала.