Тай огляделся. Несколько объездчиков окружили их. Если он немедленно не заставит мальчишку бросить змею, произойдет непоправимое.
— Хатч! Слушай меня! Если ты немедленно не положишь змею на землю, я расскажу твоей маме про цилиндр зажигания и про то, почему вас выселили.
Это подействовало. Хатч отбросил змею в сторону. В тот же миг ближайший наездник с громким криком ударил по ней кнутом. Остальные тут же присоединились к нему. Тай обнял Кэссиди и Хатча за плечи и повел их прочь.
— Что они делают? — закричал Хатч. — Почему ты их не остановишь?
— Потому что, если они не убьют ее, я сам сделаю это. Это вовсе не долгоносик, малыш.
— Не долгоносик?.. — побледнев, переспросил Хатч. — Так это была коралловая змея? Я думал, они появляются только ночью.
— Она очень ядовитая? — заволновалась Кэссиди. Хатч кивнул.
— Это родственница кобры. А я взял ее в руки. Ужас! Черт! Если бы она укусила меня, то я бы…
Тай незаметно отвесил мальчишке подзатыльник, пресекая дальнейшие рассуждения.
— Ты бы пожалел об этом. Но ведь ничего не случилось.
Похоже, что Кэссиди все еще ничего не поняла. Тай постарался говорить как можно легкомысленнее, чтобы разрядить обстановку.
— Не приготовишь мне еще кофе? А то свой я пролил.
— Да, — кивнула Кэссиди, — сейчас принесу.
— Спасибо. — Он подождал, пока она вошла в дом, и обратился к Хатчу:
— Ну, парень, зачем ты это сделал? На твоем месте я бы поторопился с ответом.
— Я не знал, что это коралловая змея. Честно.
— Ты же все на свете знаешь! Как ты мог не знать этого? У долгоносика полоски красные с черным, а если у змеи красно-желтые полосы, держись от нее подальше. Ясно?
Хатч кивнул.
— Прости, Тай, я не хотел тебя пугать.
— Но ты испугал. Если бы с тобой что-то случилось, твою маму пришлось бы очень долго успокаивать, — подытожил он.
— Ага, она бы страшно расстроилась, — согласился Хатч. — А Лонни было бы все равно.
Тай нахмурился. С чего это вдруг парень заговорил о нем?
— Почему ты это сказал?
— Просто он не любил меня, — объяснил мальчик. — Именно поэтому они с мамой и расстались.
Из-за меня.
— А я думал, что из-за той девчонки по фамилии Июнь или Июль?
— Эйприл Май. — Он слегка улыбнулся. — Не-с, вовсе не из-за нее. Это я во всем виноват.
Что это он вдруг разоткровенничался? Что-то тревожило Тая в мальчонке с их первой встречи. Пришло время все выяснить.
— Почему ты считаешь себя ответственным за их разрыв? — серьезно спросил Тай.
Хатч поиграл камушком, потом швырнул его через весь двор.
— Я слышал, что он сказал. Это было в тот день, когда мама получила результаты моих школьных собеседований. Там говорилось, что я очень развитый. Мне было всего пять лет, но у меня очень хорошая память. — Он искоса глянул на Тая. — Это тоже было в тестах. Про мою память. Я хорошо помню, что сказал Лонни…
— И что же? — снова спросил Тай. Хатч пожал плечами.
— Я говорил тебе, что я умный и развитый?
— Да, парень, говорил.
— Что я вундеркинд. Говорил?
— Да, ты упоминал об этом, — напрягся Тай.
— Это не тревожит тебя? Совсем нет?
— Совсем нет. Мне это даже нравится. Детские щеки зарумянились.
— Правда?
— Разве я стал бы тебя обманывать? — Он ожидал признания, но мальчик продолжал молчать. — Если что-то гложет тебя внутри, то пять лет — слишком долгий срок, чтобы хранить секрет. Может, лучше обсудить это вдвоем? Что же было, когда пришли результаты тестов?
— Да, знаешь… Ничего особенного. — Малыш произносил слова будто нехотя. — Мама решила устроить праздник. Она потратила часть денег, отложенных на еду, чтобы купить воздушные шарики, испекла пирог, украсила комнату и все такое. Она понимала, что люди будут непросто относиться ко мне, когда поймут, что я вундеркинд, и хотела внушить мне уверенность. — Хатч поправил очки. — Когда па… Лонни пришел домой, я был в своей комнате и готовился к празднику. Но я все слышал. Мама сообщила ему, что я такой умный, а он сказал… сказал…
— Наверно, это ему не понравилось, — предположил Тай.
Хатч взял себя в руки и продолжал сквозь зубы:
— Он назвал меня ублюдком и сказал, что не собирается устраивать для меня праздников.
— Боже мой, Хатч… Вот все и выяснилось.
— Тогда мама дала ему его тарелку и стакан и приказала ему уходить и никогда больше не возвращаться. А эта дура Эйприл Май пригрела его, потому что им на двоих хватит и половины мозгов.
Молодец, Кэссиди, подумал Тай. Как бы ему хотелось быть тогда с ней. Он легко мог представить, какова она в гневе. Этому кретину, ее бывшему мужу, лучше было убраться восвояси. Но на прощание он постарался смертельно обидеть ребенка! Встретившись глазами с мальчиком, Тай постарался успокоиться. Это было непросто.
— Слава Богу, что умом ты пошел по материнской линии. В противном случае из тебя бы вышел полный болван.
Хатч заморгал и несмело улыбнулся.
— Наверно.
Тай заговорил, осторожно подбирая слова:
— Пойми, Хатч, люди бывают разные. Некоторые пугаются всего, что непохоже на них самих. И иногда при этом они говорят глупости. По-моему, твой отец как раз из таких. Может, когда-нибудь он, наконец, перерастет это, а к этому времени ты станешь уже достаточно взрослым, чтобы простить его.
— Может.
— Но, малыш, не меряй себя по меркам Лонни.
Тем более что он очень уж примитивен. Не смотри на себя его глазами. Он того не стоит. Мы такие, какими сами себя делаем, а не такие, как о нас думают другие.
— Тогда… — Губы у Хатча задрожали, но он взял себя в руки. — Так ты не боишься, что я такой умный? Ты не бросишь нас из-за этого?
— Ни за что! — выразительно проговорил Тай. — Никогда твоей маме не придется вручать мне мою тарелку и стакан из-за тебя. Понимаешь, почему?
Хатч смотрел растерянно и испуганно.
— Не-е… не совсем.
Тай обнял малыша за плечи.
— Потому что я полюбил тебя как родного. Я горжусь тобой, малыш. И хочу, чтобы ты был моим другом.
Хатч просиял.
— Ясно. Это здорово. — Он подозрительно посмотрел на Тая. — Но ты не собираешься подхватить меня на руки или что-то вроде?
— Может быть, — улыбнулся Тай.
— Ну ладно, — смирился Хатч, — но только быстро. А лучше просто обнять меня за плечи. Это по-мужски, если вдруг кто-нибудь смотрит. Тогда никто не посчитает меня маленьким.
Тай обнял его именно так, как он просил. Хатч не сопротивлялся. Мальчишке бы не понравилось, если бы он почувствовал, что его жалеют, но Тай все равно жалел. Совсем немножко.
Кэссиди спряталась на крыльце и молилась, чтобы они ее не заметили. Слезы душили ее. Все эти годы Хатч не мог забыть гнусных, непростительных слов Лонни. Все эти годы они мучили его. Они были его кошмаром, пока Тай не поговорил с ним, пока не взял ее сына за руки и не дал ему единственную вещь, которую она сама была не в силах дать: отцовскую любовь и заботу.
Тай не такой, как Лонни. Кэссиди закрыла лицо руками. Он заслуживает любви и доверия. Она сразу поняла это. Он сможет заботиться о ней и ее сыне и сделать их счастливыми. Для него любовь — это не секс на одну ночь, не несколько ничего не значащих слов, сказанных на прощание. Он их не бросит.
Что же она, черт возьми, дурью мается?!
Кэссиди расплакалась. Хватит оглядываться на прошлое, пора взглянуть в будущее. Хватит метаться! Сейчас она отправится к себе в комнату и соберет вещи для поездки в Сан-Антонио. А если Тай снова попросит ее выйти за него замуж, она согласится, примет его любовь и забудет о своих страхах. Кэссиди скажет ему о своей любви, о том, что полюбила его всей душой с первого взгляда.
Времена бегства закончились. Пришло время для счастья!
— Ты и вправду никогда не видела ежегодной фиесты в Сан-Антонио? — Тай прокладывал дорогу через толпу. Не видела даже речного парада?
— Просто не было случая или денег. Он крепче сжал ее руку.