Следуя инструкциям Стефана, я храню молчание, но мои кулаки сжимаются на коленях.
— Она хорошо себя ведет, — добавляет Малкольм.
— Да. Я хорошо ее обучил.
Я стискиваю зубы.
Я твой единственный союзник здесь.
Я вспоминаю слова Стефана и заставляю себя расслабиться, говоря себе, что играю роль послушного, преданного питомца Омеги.
Позже я буду кричать во все горло.
— Как бы мне ни хотелось обсудить красоту моей Омеги, есть дело, которое нужно обсудить, — мрачно говорит он.
Я благодарна, что он меняет тему и ободряюще сжимает мое колено.
Он не подталкивает меня выше к себе на колени, когда они начинают свою дискуссию. Вместо этого он удерживает меня там, где я есть, его рука намеренно не поднимается выше, чем следовало бы.
Какой бы запутанной ни была ситуация, он все еще сохраняет уровень уважения.
И я нахожу себя благодарной, даже если не должна быть.
Он одел меня, накормил и предложил безопасное место для сна, чего у меня никогда раньше не было.
Я разрываюсь между ненавистью к себе и принятием обстоятельств так, как говорят мужчины.
Я заглушаю голос Малкольма, слышу только ровный баритон Стефана, когда разговор переключается с клубных операций на что-то более зловещее.
— Я полагаю, мы обсудили, что должно произойти с товаром. И, исходя из того, что я здесь увидел, правила не соблюдаются.
Товар. Он говорит об Омегах как о товаре.
Я сижу на коленях торговца людьми.
Мое сердцебиение учащается, и он, должно быть, замечает всплеск моего запаха, потому что другой рукой крепко обхватывает меня за талию, прижимая к себе. Я извиваюсь в его хватке, паника сжимает мою грудь, когда я пытаюсь дышать.
Но затем в его горле урчит, тихо и бережно, пока его грудь не начинает вибрировать напротив моей.
Мурлыканье. Он мурлыкает.
Это ощущение притупляет мое беспокойство, и я могу регулировать свое дыхание.
— Никто не причиняет им вреда, — настаивает Малкольм. — Просто немного играют.
— Они все явно под кайфом. Каждая Омега, мимо которой я проходил, была ошеломлена до безумия. Все это не по обоюдному согласию.
Мурлыканье продолжается, и я привязываю себя к урчанию, опасаясь, что у меня может случиться нервный срыв, если я этого не сделаю.
— Маркуса не волновало согласие. Это никогда ни для чего не было решающим фактором, так что это сложно для…
— Вот почему он зарабатывал гроши на долларе, — огрызается Стефан. — Рынку нужен продукт, который не испорчен. Например, чистые анализы крови и девственницы. Вы не пробуете продукт. Он теряет свою ценность.
Меня сейчас вырвет. Я хочу раствориться в полу, свернуться в клубок и никогда больше не всплывать.
— Но все ребята привыкли к Маркусу…
— Мне похуй на Маркуса, — рычит Стефан достаточно громко, чтобы я подпрыгнула. — Девушек не трогают. Всем присутствующим необходимо пройти детоксикацию и не выходить из дома до начала конференции. Это подарки. Они должны быть в идеальном состоянии.
Слезы текут по моим щекам, падая мокрыми каплями на его ботинки.
Он монстр.
— Парням это не понравится. — Малкольм давит. — Совсем.
— Если у них возникнут проблемы с этим, скажи им, что они всегда могут обратиться ко мне. Звучит так, будто лично у тебя есть проблемы. Не так ли?
Я вспоминаю, как легко он застрелил Альфу, который лапал меня, и часть меня надеется, что он выстрелит этому ублюдку в лицо.
— Нет, — тихо говорит Малкольм. — Я просто даю тебе знать, что думают другие.
— Опять же, не имеет значения, что они думают или чувствуют. Продукт должен всегда храниться в первозданном виде. Я ожидаю, что ты сообщишь мне о любом, кто ослушается.
— Конечно.
Я чувствую гнев Стефана. Его запах стал пряным, смешиваясь с землистостью, которая взывает ко мне. Даже несмотря на разочарование в Малкольме, он продолжает мурлыкать, и я благодарна ему за это.
Даже если он — причина моего беспокойства.
— Я так понимаю, у тебя также есть список? — Стефан спрашивает его, и Малкольм пододвигает к нему лист бумаги.
— Да. Это те, кто хочет билеты на следующие аукционы.
Не смотри на список, не смотри на список
Я знаю, что не должна.
На секунду мои глаза поднимаются, и я задерживаю дыхание.
Половину названий я узнаю сразу.
Политики. Знаменитости.
На меня накатывает тошнота, и внезапно я не могу найти в себе сил дышать.
Я сейчас упаду в обморок, дико думаю я.
Я вдыхаю через нос, выдыхаю через рот, используя всю свою силу воли, чтобы не хныкать. Стефан продолжает свое Альфа-мурлыканье, вибрация успокаивает мою внутреннюю Омегу.