Комната выглядит едва обжитой.
Интересно, что он делает со своим временем, когда не… занимается какими-то злыми делами, которые он совершает.
Я обхватываю голову руками и стону.
Это ничего не меняет. Он не моя пара, и он далеко не хороший человек.
Я не должна радоваться, что он обошелся минимумом, не воспользовавшись мной.
Глупо, глупо, еще раз глупо.
Я не знаю, на кого я злюсь больше — на него за то, что он такой, какой есть, или на себя за то, что получаю удовольствие от прикосновений монстра.
Выходя из спальни, я направляюсь в гостиную, где он сидит за своим ноутбуком.
Я неловко стою в коридоре, наблюдая, как он печатает.
— Как спалось? — Наконец спрашивает он, не отрываясь от своего компьютера.
— Я… — Я понятия не имею, что сказать в данный момент.
Спасибо, что вытащил меня отсюда? Спасибо, что не лишил меня девственности?
Ты можешь меня сейчас отпустить?
Вместо этого я выпаливаю: — Почему ты меня не трахнул?
Он перестает печатать.
Он удивленно приподнимает бровь, на его лице появляется ухмылка. — Ты этого хотела?
— Я… — Опять у меня нет слов, и на этот раз я молюсь, чтобы мой вербальный фильтр оставался на месте.
— Ты… у тебя был Гон, — бормочу я, уставившись в пол, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я думала…
— Я принимал подавляющие средства, — спокойно говорит он.
Я продолжаю молчать.
— В том состоянии, в котором ты была, ты бы позволила кому угодно связать себя, — продолжает он. — Потом ты бы пожалела об этом.
Он прав.
Но все же…
— Почему это имеет для тебя значение? — Наконец спрашиваю я. Он продолжает смотреть на меня с нейтральным выражением лица, и я начинаю злиться. — Почему бы вам просто не накачать меня наркотиками, как ты позволяешь делать своим сотрудникам?
Я в ярости, и чем дольше он остается невозмутимым, тем больше разгорается мой гнев. — Ты торговец людьми. Ты зарабатываешь этим на жизнь. Так зачем проходить через все это со мной?
Он захлопывает ноутбук и встает, направляясь ко мне с хищным выражением лица. — Не думай, что знаешь меня, — предупреждает он. — Ты ничего не знаешь, Омега.
Я отступаю назад, когда он подходит ближе, пока не упираюсь в стену. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, мое мужество исчезает.
То, что я открыла рот было ошибкой.
Он протягивает палец и приподнимает мой подбородок. — Для той, кто меня ненавидит, — мягко говорит он, — ты одета в мою одежду. Ты спала в моей постели. Что это говорит о тебе?
Я загипнотизирована его ароматом, его присутствие настолько опьяняет, что я почти забываю о нашем разговоре.
Но у меня внезапно возникло осознание.
— Ты каждый раз меняешь тему разговора, — шепчу я.
Он хмурится. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Ты несчастлив, — продолжаю я, и до меня доходит правда. — Ты ненавидишь то, что делаешь.
Все это имеет смысл. Ненужная доброта по отношению ко мне, постоянная маска в его глазах, апатия, когда он говорит о своей работе.…
Его губы сжимаются в тонкую линию.
Тогда все, что я чувствую, — это ярость.
Его рука оказывается на моем горле прежде, чем я успеваю подумать, и я замираю. Он прижимает меня к стене, все еще позволяя мне дышать, ощущения его руки вокруг меня достаточно, чтобы напугать меня и заставить подчиниться.
— Вот тут ты ошибаешься, Миа, — шипит он, и я хватаю его за руку, пытаясь оттолкнуть от себя. — Мне чертовски нравится то, что я делаю.
Яд сочится из его слов, пока я борюсь с его хваткой, молча умоляя его отпустить меня. Он приближает губы к моему уху, и я дрожу.
— Ты знаешь, сколько денег я зарабатываю за каждую проданную Омегу? — Он шепчет. — Миллион. Каждая гребаная.
— Остановись, — выдыхаю я, но он удерживает меня на месте.
Он лжет, шепчет отчаянный голос внутри. Он лжет тебе.
— Ты знаешь, от чего я тебя спас? — Он продолжает. — Тебя собирались отдать лидеру Спасителей. — Ты была подарком, потому что они все приехали сюда, чтобы обсудить планы. Планируют поймать и продать еще больше девушек. Я принимаю решения, детка. Все это по моему приказу.
На меня накатывает волна тошноты. Я больше не могу слушать, но он продолжает.
— Я плохой парень, милая, — обещает он, целуя меня в щеку. — Никогда не забывай этого.
— Пожалуйста, Стефан, — плачу я, слезы текут по моим щекам. — Пожалуйста, прекрати.