Он бросает на меня взгляд. — Ты был со своей Омегой.
В его словах есть смысл. Чаще всего Миа была на первом месте.
Но я не могу позволить себе выглядеть безответственным.
— Прекрати это, — приказываю я ему. — Мы досрочно отменяем вечеринку.
Он кивает. — Звучит заманчиво.
— Я ухожу. Надеюсь, ты позаботишься обо всем остальном. Мы поговорим завтра.
Мне не терпится вернуться домой, к ней, попробовать ее на вкус, погрузиться в нее…
— Есть еще кое-что. Гости говорили о твоей Омеге.
Я рычу. — А что насчет нее?
— Они просто думают, что это интересно, что ты позволяешь ей гулять одной. Что ты дал ей такую свободу.
От наивности этих людей мне хочется кричать.
— Да. Как нам упоминалось ранее, они не собаки. Они люди.
Он неловко переминается с ноги на ногу, отводя от меня взгляд.
— Она моя собственность, но это не значит, что я не буду относиться к ней не по-человечески, — огрызаюсь я. — Я ясно выразился?
— У вас очень интересный набор моральных устоев, босс, — говорит Малкольм.
Я согласен, хочу сказать я. Я больше не знаю, кто я такой.
Но я протискиваюсь мимо Малкольма и направляюсь к своей машине.
В темноте, когда мне не нужно было встречаться с ней взглядом, было намного легче признаться в своих грехах.
Она еще многого не знает, но рассказывать ей слишком опасно.
Она предлагает мне доверие, которого я не заслуживаю. С ней обращались как с дерьмом всю ее жизнь, а потом я вхожу в ее жизнь и делаю все только хуже.
Несмотря на это, она целует меня, предлагая ощутить сладость своего рта.
Позаботься об Омеге.
Моя внутренняя Альфа испытывает физическую боль, когда я не с ней, и эта последняя неделя была особой пыткой.
Увидеть ее в платье и бриллиантах, которые я купил для нее…
Мой член упирается в штаны, когда я еду быстрее, чем необходимо, нарушая все скоростные ограничения.
Ее возбуждение проникает в мои чувства к тому времени, как я паркую машину. Я открываю входную дверь и вижу, что она ждет меня, ее губы приоткрыты, а глаза широко раскрыты. Я поднимаю ее на руки, прижимая к стене.
Она дергает меня за пиджак, и на этот раз я не останавливаю ее.
— Дай мне посмотреть на тебя, — шипит она. — Дай мне посмотреть.
Я пинком захлопываю дверь, снимая пиджак и бросая его на пол, пока ее пальцы расстегивают пуговицы на моей рубашке. Я нетерпеливо дергаю ее за платье, развязывая шнурки на спине, пока оно не падает на пол.
Одетая только в черные трусики, она тянет за оставшуюся часть моей рубашки, разрывая ее.
— Мы портим нашу одежду, — выдыхает она, ее пальцы пробегают по моей груди.
— К черту ее, — рычу я, наклоняясь, чтобы прижаться ртом к ее груди.
Я так долго хотел сделать это с ней.
Я беру в рот ее крошечный розовый сосок и сильно посасываю.
— О, черт, — стонет она, когда моя рука массирует ее другую грудь.
— Они, — рычу я, покрывая их грубыми поцелуями, — чертовски идеальны. Как раз подходящего размера для моих рук.
Но мне нужно больше.
Я опускаюсь перед ней на колени, снимаю с нее трусики, пока ее влагалище не оказывается прямо перед моим лицом.
— Пожалуйста, — шепчет она, глядя на меня сверху вниз, ее зрачки расширились.
— Ты никогда не должна просить меня об этом, — говорю я, хватая ее за бедро. — Закинь ногу мне на плечо.
Она подчиняется, обхватывая меня бедром, прижимая свое влагалище ближе к моему рту.
Тогда я пирую.
ГЛАВА 26
МИА
То, что он делает со мной, непристойно.
Он поедает меня со страстью, как будто сама его жизнь зависит от того, попробует ли он меня на вкус и слижет ли мои соки.
Я могла бы умереть вот так, бесстыдно тпотераясь о его лицо, изо всех сил пытаясь удержаться в вертикальном положении.
Мускулы на его руках напрягаются, когда он сжимает меня, и у меня практически текут слюнки, когда я смотрю на его скульптурную грудь и спину.
— Это слишком, — выдыхаю я, дергая его за волосы. — Стефан, это слишком…
Он посасывает мой клитор, и я вижу звезды.
Я протестую, даже несмотря на свой оргазм, зная, что потеряю равновесие.
К счастью, он поднимает меня и несет в свою спальню, прежде чем я падаю.
В нашу спальню.
Он кладет меня на кровать, и я смотрю на него снизу вверх и улыбаюсь.