Я оставил ее себе. Я должен был.
Видя ущерб, который она причинила Карру и Алеку, я знал, что она не протянет и дня в их присутствии нетронутой.
Она боец, а Спасители не любят бойцов.
Они скорее усыпят ее, чем будут мириться с ее выходками.
Из-за моих правил они знают, что лучше не причинять вреда Омегам.
Но если это то, что случилось с ней во время поездки на машине…
Я чувствую запах ее страха, но превыше всего — ее пламенный гнев, ярость от того, что я сделал.
Она не понимает, что альтернатива была бы намного хуже.
— Ты должна знать, — небрежно говорю я, когда она следует за мной, ее сладкий аромат витает в коридоре, — тебе было бы намного хуже, если бы я не вмешался. Ты слишком темпераментна для них, учитывая следы укусов, которые ты оставила на моих сотрудниках. Ты бы плохо справилась с их заботой.
Она фыркает у меня за спиной, и я борюсь с ухмылкой.
— Твои сотрудники? Ты кто, босс мафии?
Мы почти дошли до конца зала, и я заливисто смеюсь. Впервые за несколько месяцев я улыбнулся, пусть и ненадолго. — Конечно. Если это то, во что ты хочешь верить, Омега.
Я поворачиваюсь к ней лицом, когда мы подходим к двери. Ее темные волосы спутаны, светло-карие глаза сияют.
Она красива, и это приводит в бешенство.
— У меня есть имя, — шепчет она.
Миа.
— Ты Омега, — просто говорю я. — И ты будешь откликаться на любое мое обращение.
Слова жестоки даже для меня, но это неспроста.
Цель, которую она не поймет.
Она смотрит на меня с недоверием, но я игнорирую ее, открывая дверь. Я не планировал никого приглашать сюда, но свободная спальня меблирована, и пока сойдет.
— Внутри есть ванная, где ты можешь помыться, а под раковиной — аптечка первой помощи.
Она стоит в дверях, оглядываясь на меня, потом на кровать, дрожа.
По крайней мере, я могу заверить ее в этой части.
— Я не собираюсь навязываться тебе, если это то, о чем ты беспокоишься. — Огрызаюсь я. Она бледнеет от моих слов, но не выглядит такой напряженной, как раньше. — Ты сама переживешь свою Течку.
Она качает головой. — Зачем ты это делаешь? — Она шепчет. — У тебя нет своей пары? Разве это не ранит тебя так же сильно, как меня?
Я старательно сохраняю непроницаемое выражение лица, игнорируя острую боль в груди.
Она не ошибается. Находиться рядом с Омегой во время Течки крайне некомфортно, но подавляющие средства сделают это терпимым.
— Помойся. Утром я принесу тебе еще подавляющих средств.
Она по-прежнему не двигается.
— Мне нужно заставлять тебя? — Я огрызаюсь.
— Ты Коллекционер, — выдыхает она вместо этого.
Я ошарашенно смотрю на нее. — Что?
— Верно? Вот что это такое. — Она дико жестикулирует вокруг. — Ты забрал меня. И Коллекционеры…
Она не могла ошибаться сильнее.
— Я не гребаный Коллекционер, — рычу я, и она подпрыгивает, ее глаза расширяются. — Я Спаситель, Миа. Теперь иди мойся.
Она вбегает в комнату, и я захлопываю дверь, запирая ее внутри.
Я стараюсь не думать о том, как я назвал ее Миа, пока несусь по коридору, готовясь к Омега-защите своего дома.
ГЛАВА 5
МИА
Я падаю на кровать, когда шок проходит.
Я глубоко дышу, выдыхая как можно медленнее, делая все возможное, чтобы оставаться в настоящем и оценивать ситуацию.
Мое тело находится в режиме борьбы или бегства, но я стараюсь максимально расслабить мышцы.
Спланировать побег нелегко, когда ты в панике.
И кто, черт возьми, такой Спаситель?
Я едва знаю, кто такие Коллекционеры. О них ходят только слухи.
Предполагается, что они охотники за головами, линчеватели, которые работают вне закона, чтобы иметь дело с Омегами.
Спасители хуже?
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании и пытаюсь составить план.
Он запер дверь, как я и подозревала. Единственное окно в комнате слишком маленькое, чтобы протиснуться.
И боль в моей утробе усиливается с каждой минутой.
По моему лицу стекают капли пота, смешиваясь со слезами и засохшей кровью.
Я грязная. Моя одежда испорчена, заляпана кровью, потом и скользкая.
Я ковыляю в ванную, радуясь, что на двери есть замок. Я мельком вижу себя в зеркале и ахаю при виде человека, который смотрит на меня в ответ.
Мои темные волосы спутались в кудрявый беспорядок, а кожа покрыта красными и синими пятнами от ударов.
— Черт, — бормочу я. Это не первый раз, когда меня бьют, но, клянусь, это будет последний.