— Конечно, босс.
Я заканчиваю разговор и пытаюсь не думать об Омеге в другой комнате и о том, что ее сладкий аромат уже проник сквозь стены. Я тихо иду в свою спальню и пытаюсь погрузиться в сон.
Я до сих пор не понимаю, какого хрена я делаю.
И мне это не нравится.
ГЛАВА 7
МИА
Я просыпаюсь от солнечных лучей, льющихся в окно.
На мгновение я забываю, где нахожусь, меня успокаивают плюшевые одеяла и мягкая одежда, которая прилегает к моей чувствительной коже.
Затем реальность рушится обратно, и я сажусь, слезы наполняют мои глаза.
Меня забрал Спаситель.
Я не знаю, кто моя пара.
Они меня не чипировали.
Мое сердце болит от осознания того, что у меня есть кто-то, кто не знает о моем существовании.
Я позволяю себе на мгновение расплакаться, затем собираю все свое самообладание и иду в ванную.
Я брызгаю водой на лицо и ополаскиваю рот ополаскивателем, который нахожу под раковиной.
Мой разум яснее, чем раньше, успокоительное наконец-то вышло из моего организма. Но боль в моем чреве постоянна, жестокое напоминание о неизбежном.
Если я хотя бы не попытаюсь сбежать, я никогда себе этого не прощу.
В ванной аптечка первой помощи все еще открыта, ее содержимое разбросано под столешницей. Мое сердце бешено колотится, когда я замечаю блеск металла.
Ножницы.
Они маленькие, но я проверяю лезвие на пальце. Один удар в него, и у меня будет достаточно времени, чтобы убежать.
Но мысль о том, чтобы вонзить ножницы в шею моего похитителя, вызывает у меня неприятное чувство в животе.
Не причиняй вреда Альфе!
Хотя моя внутренняя Омега кричит от отчаяния, я знаю, что должна попытаться.
Но…
Сделал ли он что-нибудь, что действительно причинило мне боль?
Технически, он спас меня от других мужчин. Он накормил меня, одел…
Но он также удерживает меня против моей воли и не пускает меня к моей паре.
Ножницы помещаются в моем сжатом кулаке, кончик едва торчит между пальцами.
Я могу это сделать.
Я должна.
С оружием в руках я подхожу к двери спальни как раз в тот момент, когда слышу, как она открывается.
Я встречаюсь с ним взглядом, затем поднимаю кулак, нанося удар по его шее.
Меня смущает то, как быстро он подчиняет меня. Никакой борьбы, просто его рука обвивается вокруг моей талии и притягивает меня вплотную к нему, спиной к его груди. Он больно сжимает мой кулак, делая его бесполезным. Моя борьба заканчивается меньше чем за секунду, и я становлюсь неподвижной перед ним.
— Брось это, — шипит он мне на ухо. Мы стоим в дверях, и я ахаю, когда выпускаю ножницы, инструмент жалобно падает на пол.
Однако он не отпускает меня. Я чувствую запах его гнева, острый и мучительный, но есть и что-то еще, когда я наклоняюсь к нему.
Его возбуждение.
О, Боже.
Его тело полностью поглощает мое, и я борюсь с желанием откинуть голову ему на грудь, пока его пальцы нежно ласкают мою талию.
Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь, когда он отпускает меня, разворачивая, чтобы я посмотрела на него. Его зрачки огромны, глаза почти черные, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Мое дыхание совпадает с его, неровное и спорадическое.
Я хочу поцеловать его.
Предательская мысль проносится в моей голове, прежде чем я успеваю ее остановить, и поток влаги стекает по моим бедрам, когда я представляю его мягкие губы на своих.
Мы не двигаемся.
— Это было очень глупо, — говорит он, затаив дыхание, его взгляд опускается на мои губы. — Чертовски глупо.
Я заворожена, растворяюсь в его запахе, испытываю ужасающее желание прикоснуться к нему.
— Сделай это еще раз, и я свяжу тебя, — говорит он, гнев возвращается в его голос. — Ты никогда не выиграешь у меня, Миа.
Моя грудь сжимается, когда он произносит мое имя. Это звучит невероятно в его низком тембре, и мое сердце сжимается, когда по телу разливается тепло.
— Я понимаю, — говорю я тихо, мой голос больше не принадлежит мне. — Я понимаю, Альфа.
Будь проклята моя внутренняя Омега за то, что говорит за меня.
Он качает головой и делает шаг назад, рыча. — Черт, — шипит он. — Черт.
Я хочу его так сильно, что это причиняет боль.
Это несправедливо.
Я ненавижу иррациональную сторону себя, которая тоскует по нему.
— Думаю, мне нужно больше подавляющих средств, — шепчу я, мои щеки пылают.