— Ладно. — Я слышу смех в ее голосе. Она знает, какой сегодня день, и теперь у меня такое чувство, что она дразнит меня. Она знает, что я не хочу, чтобы кто-нибудь приходил сегодня.
— Неважно, — бормочу я, заставляя ее смеяться сильнее.
— Эй, по крайней мере, ты знаешь, что получишь кое-что. У меня же сухая земля, и я не думаю, что в ближайшее время пойдет дождь.
Это заставляет меня смеяться. Мне нравятся наши отношения сейчас. Эти сорок восемь часов были худшим адом, в котором я когда-либо была, но в конце концов я получила свою сестру. Теперь у нас сформировалась связь, и мы действительно чувствуем себя семьей.
Я слышу звонок в дверь.
— Эй, кто-то пришел, — говорю я ей, скатываясь с кровати.
— Позвони мне позже.
— Ладно. Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — отвечает она, прежде чем повесить трубку.
Я иду по коридору и вижу, что Джордан тоже направляется к двери. На этот раз я опережаю его, остановившись, чтобы посмотреть в глазок.
— Это действительно варварство. Разве у моего парня-хакера не должно быть камеры, и все, что нужно было бы сделать, — проверить монитор? — дразню я, открывая дверь. Он поднимает меня за талию и ставит позади себя, слегка кряхтя.
— Черт возьми, Джордан, не навреди себе, или ты действительно ничего не получишь! — Я хлопаю его по спине. Он снова кряхтит, будто я действительно причинила ему боль, но меня не проведешь.
— Па, — говорит Джордан, и я краснею, когда понимаю, что сказала при нем. Па смеется, и я утыкаюсь лицом в спину Джордана.
— Ох черт, — стону я, когда смеющийся Джордан тянет меня вперед. Я пытаюсь обнять Па, но Джордан не отпускает меня. — Он всегда был таким пещерным человеком? — Я притворно вздыхаю.
— Я тоже никогда не выпускал свою жену из объятий, — отвечает Па, наклоняясь и целуя меня в щеку. Слово «жена» заставляет мое сердце трепетать.
— Разве у тебя нет кое-чего, чем ты должен заниматься? — Я поднимаю взгляд на Джордана. У него застенчивое выражение лица.
— Я отправил его домой, — наконец признается он. Я протягиваю руку и хватаю Па, чтобы посмотреть на его часы.
— У тебя было еще двадцать минут! — Джордан просто пожимает плечами. — Проходи, — говорю я Па, отталкивая Джордана с дороги. — Ты хочешь что-нибудь поесть? — спрашиваю я его.
— Он не голоден, — отвечает за него Джордан. Я оборачиваюсь и бросаю на него тяжелый взгляд, который, кажется, не имеет никакого эффекта.
Па лишь смеется.
Снова раздается звонок в дверь.
— Черт возьми, — бормочет Джордан. Мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать смех. Па садится за стойку на кухне.
— Что с ним такое? — Мое лицо краснеет от этого вопроса, я не хочу говорить Па Джордана, что он возбужден и хочет меня в постели.
— Он… эм… — Я спасена, когда Джордан возвращается с Райаном и Пейдж
— Компания, — ворчит Джордан. Я не знаю, смеяться мне или плакать. Смеяться, поточу он ведет себя как очаровательный сварливый медведь, которые едва может говорить, или плакать, потому что я тоже хочу побыть с ним наедине.
Пейдж застает меня врасплох, входя и заключая в объятия.
— Мне так жаль, — говорит она. Когда я отстраняюсь, в ее глазах стоят слезы.
— Я в порядке, правда, — пытаюсь успокоить ее я.
— Моя работа — убедиться, что все в безопасности. Я…
— Прекрати, — говорю я ей. — Это и моя вина тоже. Мне следовало сказать раньше. — Чувство вины все еще тяготит меня, настолько сильно, что я не уверена, что мне стоит возвращаться на работу в «Осборн Корп». Я облажалась. Я должна была рассказать кому-нибудь об электронных письмах.
— Прекратите обе, — рявкает Па. Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на него. — Никто не может контролировать безумие. В этом нет ничьей вины. Поверьте мне. Я прошел через это. «Если» и «но» никого никуда не приведут, только заставят застрять там, где вы не захотите быть.
Слова Па доходят до меня, и я знаю, что он прав. Нам нужно отпустить все это. Жизнь в этом только дает тем, кто причиняет нам боль, больше власти.
Я смотрю на Джордана, чье взгляд, как всегда, устремлен на меня. Не думаю, что для него это будет так просто. Его собственничество, кажется, растет с каждым днем. Он тянется ко мне и притягивает к себе. Я подхожу к нему, растворяясь в нем. Я знаю, что он понимает, о чем говорит его отец, но я не уверена, как много на самом осознает. Думаю, ему все еще нужно больше времени.
— Мы хотели дать вам знать, чтобы брали столько времени, сколько вам нужно, — говорит Райан, нарушая молчание. — Майлз сказал, что какое-то время не хочет тебя видеть, — добавляет он, глядя на меня. Я киваю. Все на работе были так добры ко нам. Я не привыкла к тому, что вокруг так много друзей и людей. Это трудно принять. Трудно привыкнуть.
— Ладно, к черту, — наконец говорит Джордан, его нетерпение берет над ним верх. — Все должны уйти.
Все поворачиваются, чтобы посмотреть на него. Мое лицо краснеет, но ясно, что он на пределе своих возможностей.
— Я ждал этого всю неделю. — Я чувствую, что мои глаза вот-вот выскочат из орбит. Я не могу поверить, что он только что сказал это перед своим отцом и боссом.
— Джордан! — кричу я.
— Нет, маленькая птичка, я больше не буду делиться. Все вон. Я хочу побыть наедине со своей женщиной, — говорит он. Я чувствую, что сейчас умру от смущения, но когда оглядываюсь, они все улыбаются. Ну, кроме Джордана, потому что люди, кажется, не двигаются так быстро, как ему хотелось бы.
Я собираюсь ударить его по груди, но он хватает мои запястья, поднося мою ладонь к своим губам. Наши взгляды встречаются, когда он целует мои запястья, позволяя своим губам задержаться на моей коже. На мгновение я теряюсь в его глазах, забывая обо всем остальном вокруг нас. Я даже не понимаю, что все ушли, пока не слышу щелчок входной двери.
Он обхватывает мое лицо и целует меня. Я тону в нем, думая о том, как когда-то в течение нескольких часов думала, что никогда больше не испытаю этого.
— Я так сильно люблю тебя, — говорю я ему, когда он отстраняется. — Ты — причина, по которой я держалась. Почему я боролась, когда тьма хотела поглотить меня. Когда на несколько мгновений мне хотелось сдаться, — говорю я ему. Слезы гладом катятся по моему лицу.
— Я бы последовал за тобой в темноту. Я никогда не буду без тебя, — говорит он, поднимая меня. Мне следовало бы накричать на него и сказать, что он не должен хотеть этого, что, если со мной что-нибудь случится, он должен хотеть жить, но я знаю, что мои слова не будут услышаны.
— Ты поранишься, — говорю я ему в нерешительном протесте. Он должен отпустить меня, но я знаю, что он этого не сделает. По крайней мере, пока моя спина не окажется на матрасе. Поэтому я обнимаю его, крепче прижимая к себе, пока он несет меня через дом после того, как снова запер входную дверь.