Судя по тому, как волновались горожане, позванивая мечами и кольчугами, по тому, как Алекс «медитирует» больше чем всегда, Коллинз понял, что сегодня предстоит тяжелая битва, а это значит, что надо ямку делать поглубже.
Я что-то неприятное почувствовал под ногами.
Не открывая глаз, чтобы окончательно не проснуться и не потерять конец сна, я попытался понять, что же мне помешало.
Я провел руками по простыне и испуганно замер, наткнувшись на что-то мокрое. Сон как рукой сняло.
Быстро вскочив, я откинул одеяло и при свете ночника увидел темное пятно, рука автоматически тронула трусы, — они были сухими, значит, это была обычная «шутка» кого-нибудь из ребят.
Я растерянно оглянулся, — все спали, надо было быстро что-нибудь сделать, чтобы скрыть следы «преступления», иначе попадет от воспитателя и, конечно же, не будет конца издевательским шуткам ребят.
Быстро сдернув простынь, и, стараясь не скрипеть половицами, я выскочил из спальни.
Коридор был пуст и темен, только в конце его, светила одна единственная лампочка. «Только бы никто не встретился», — думал я, идя на цыпочках вдоль стены.
Где-то наверху, на чердаке раздавался скрип старых стропил от сильного ветра, и этот шум как-то скрадывал его шаги. Под высокими темными потолками, куда не достигал свет, где казалось, прятались привидения, или вампиры слышались жалостливые вздохи, а иногда слышался вой, похожий то на детский, то на старческий. Я вспомнил рассказы о привидениях, и, замирая от страха, торопливо бросился к двери умывальника.
Я уже был почти у цели, когда услышал впереди, за поворотом, приближающееся шарканье ног. Бежать назад я уже не мог, ноги отказывались мне служить, и если бы не стена, о которую опирался, я бы упал. Эти несколько секунд были для меня вечностью.
Из-за поворота «выплыла» ночная дежурная, позевывая на ходу, увидев меня, она остановилась.
— Ты что тут бродишь? — строго спросила она.
— Я, это…, постираться.
Увидев, простынь, которую я безуспешно пытался спрятать за спину, выхватила ее и развернула, повернув ее к свету, стала рассматривать, — сколько тебе лет? — внезапно рассвирепела она, — а ты до сих пор еще мочишься в постель?!
Я попытался что-то сказать в свое оправдание, но воспитательница даже не стала слушать меня, сложив простынь пополам, она стала хлестать, стараясь попасть мокрой стороной по голове. Яркие звезды посыпались у меня из глаз. Под конец экзекуции, она закрутила простынь у меня на голове и толкнула в сторону умывальника так, что я чуть было не упал.
— Чтобы все простирал и повесил сушиться, — прошипела она, — потом выйдешь в коридор. Глотая слезы от обиды, я стащил с себя простынь и бросился к раковине.
С этой воспитательницей я встречался редко, — она работала в соседней группе, но часто видел как она «воспитывает» своих ребят и молил бога, чтобы меня не перевели к ней, но мне все-таки не повезло, — встреча состоялась.
Выстирав и повесив на батарею простынь, я вышел в коридор, воспитательница уже стояла там, ожидая меня. Все так же, в тишине, она повела меня по полутемному коридору.
— Только бы не в спальню к девочкам, — пронеслось у меня в голове. Но та как будто читала мои мысли и привела именно туда. Она тихонько открыла дверь и втолкнула меня вовнутрь.
— Будешь стоять здесь, и не вздумай садиться, иначе проторчишь тут до утра, — сказала она тихо, своим змеиным шепотом, — а если я услышу хоть какой-нибудь шум отсюда, то тебе не сдобровать. Еще раз, оглядев спальню, она осторожно закрыла дверь. Я знал, что бывает и такое наказание, но получал его впервые.
Я никогда еще не был в спальне девчонок и при свете ночника стал осматриваться. Все было так же, как и у них, такие же койки, те же тумбочки, но накрытые беленькими салфетками, все было аккуратно расставлено, одежда правильно сложена на табуретках, чувствовалась женская рука. Я вздохнул, очень хотелось спать, но стоя это никак не удавалось.
Я закрыл глаза, вспоминая сон. Мне очень хотелось досмотреть, что же будет дальше, сумеет ли Алекс победить драконов? Я попытался вернуть конец сна, обычно мне это удавалось сразу, как будто кто-то включал следующую серию, но сейчас сон не хотел возвращаться.
Недалеко скрипнула кровать, одна из девочек, спустив ноги на пол спросонья, нащупав тапочки, выбежала в коридор. Я проводил ее взглядом и снова закрыл глаза.
Перед моими глазами мелькали те образы, которые я недавно видел во сне, они были как реальность. Я мог в точности воспроизвести одежду и оружие горожан, их разговор. Слышал, как звякало их оружие, как утренний ветерок холодил кожу…
— За что тебя наказали? — услышал я громкий шепот и открыл глаза, передо мной стояла Галка, та девчонка, которая недавно выбежала. Она с любопытством смотрела меня.
Я узнал ее, это была самая нахальная девчонка, про таких говорили, что ей бы родиться мальчишкой.
— Любопытной Галке на базаре нос оторвали, — буркнул я.
— Не в рифму, — хмыкнула она.
— Зато верно. Она нагло рассматривая меня так, как рассматривают зверюшек в зоопарке.
— Сознавайся, что ты сделал?
Я боялся, что она может разбудить других и как бы в подтверждение моих мыслей, услышал, как заскрипели койки и несколько девчат окружили меня. Галя, ободренная «поддержкой» подруг, стала действовать уже смелее.
— Значит, говоришь, нос оторвали? А давайте девочки, проучим его за шутки.
— Только не все сразу, — попытался пошутить я отступая назад, пока не уперся в стенку.
Я знал, что девчата ничем не лучше мальчишек, когда действуют сообща, и воспитательница, которая поставила меня сюда, на это и рассчитывала. Девчонки смелее обступили меня.
Как раз все и отлупим? — ехидно усмехнулась она, — а если хоть пальцем тронешь, то я скажу, что ты меня хотел избить, и тебя отправят в спец. интернат, за колючую проволоку, а если закричишь, то до утра будешь здесь торчать. Девчата, держите ему руки… — приказала она.
Они навалились на меня, и мы втихомолку стали бороться. Мы все понимали, что кричать не стоило, потому что попадет в первую очередь мне, а потом и другим.
— Чего вы к нему пристали? — вдруг вступилась за меня Дина, — что он вам сделал? — Ее видимо разбудила наша борьба и пыхтение, она смело влетела в клубок тел.
— Тебя никогда не ставили в спальню к мальчишкам, поэтому ты не знаешь, что это такое, — огрызнулась Галка.
— При чем тут он? — Дина вцепилась ей в волосы, пытаясь оторвать ее от меня.
— Они все одинаковые, ой, дура, отпусти волосы! Чего за него вступаешься? Ты что, влюбилась?
— Сама дура!
— Атас! — пискнула девчонка, стоявшая у двери, — воспитка идет.
Девчата моментально оказались в своих кроватях, и когда вошла Мариванна, была полная тишина и все «спали». Она прошлась вдоль коек и, убедившись, что все спят, вернулась ко мне.
— Иди спать, — приказала она.
Это были самые чудесные слова, которые я когда-нибудь слышал от нее. Я не стал проверять ее терпение и побежал в свою спальню.
Глава III
Кому подвиги и слава — тому вечная борьба
Чика подставляет меня. «Темная» по всем правилам. Наказание. Подвал. Воспоминание о бабушке.
Мне показалось, что я только прислонил голову к подушке, как был тут же разбужен самым бесцеремонным образом. От резкого удара чем-то мягким и от этого сильным, у меня загудела голова как набатный колокол.
— А ну, подкидыш, вставай, — услышал я сквозь боль, — подъем давно уже был и не забудь застелить простыню.
Я вскочил, — от моей кровати отходил Чика, отбросив подушку в сторону, он посмеивался оттого, что смог найти новый способ пробуждения для «подкидыша».
Действительность стремительно заявляла о себе, в детском доме действуют свои законы, если ты не успеваешь сделать что-нибудь наравне со всеми, то сначала получаешь тычки от своих сверстников, а потом от воспитателей, но иногда и наоборот.