— Ну, наконец-то я слышу голос не отрока, а мужа — похвалил папа.
«При чем тут муж? — думал я, пытаясь встать с четверенек. — Лучше бы помог».
Он, видимо понял, что пора от слов переходить к помощи. Он поднял меня за рюкзак и придал мне вертикальное положение.
— Вот тебе от меня фотоаппарат и бинокль, — сказал он торжественно — они прошли со мной не только Крым, но и горы Кавказа, и от меня они переходят служить тебе. Я все ждал, когда ты сам захочешь путешествовать, теперь время наступило послужить им тебе, компьютер компьютером, но поход!..
Он, не без грусти, повесил «Зенит» и морской бинокль мне на грудь, наверное, для равновесия этой доисторической тяжести мне и не хватало.
«Интересно, — подумал я, — смогу ли я дойти до тети Маши?» Она жила за два квартала от нас, где я и собирался оставить этот вьюк.
Я быстро попрощался с предками и «вырулил» за ворота. Главное — не потерять равновесия, а то потом не встану.
Я всегда любовался нашей улицей, с ее каменными заборами, увитых плющом и диким виноградом, ее часто рисовали местные и заезжие художники и потом продавали картины на набережной под каким-нибудь экзотическим названием «Дорога через столетия» или «Пыль веков».
Что-что, а пыли действительно было много, эта дорога по древности не уступала городу, может быть, по этим рытвинам ступала нога закованного в цепи раба, или какого-нибудь римлянина, закованного в доспехи, а теперь я, обходя эти же рытвины, закованный тяжестью рюкзака, бреду до места встречи.
Завернув за угол, я столкнулся с ребятами, которые меня давно уже ждали. После минутного замешательства, первым очнулся Рома.
— Ш-што это?! — спросил он оторопело. — Мы же только туда и обратно.
— Снимай быстрее, — пропищал я на последнем издыхании.
Рома обхватил рюкзак сзади, и я ловко вывернулся из лямок, сзади послышался глубокий вздох издыхающей лошади и топот перебирающих ног. Я оглянулся. Рома, видимо, не смог вовремя отпустить рюкзак и теперь, чтобы не упасть, пятился назад, с все больше увеличивающейся скоростью.
— Ты куда? — крикнул я. — Брось рюкзак.
Но Ромка не послушался, видимо он хотел сам справиться с создавшимся положением.
Еще немного и его вынесет на проезжую часть, а там мои ценные вещи, за которые отец оторвет мне голову, если с ними что-то случится.
Мы с Григом бросились его догонять. Григ первым ухватил рюкзак и приподнял его вместе «хозяином». Рома, как клещ, повисел несколько секунд и, отцепившись, плюхнулся в пыль. Я помог ему подняться. Он, весь красный от напряжения, уважительно посмотрел на меня.
— Никогда бы, не подумал, что ты такой сильный!
Я не стал его разуверять, он же не знал, что я шел только потому, что рюкзак толкал меня, и я шел вперед так же, как он пятился назад, только у него получилось идти быстрее меня.
— А зачем ты взял столько вещей? — спросил он, отдышавшись. — Для тренировки?
— Да, для твоей тренировки, что бы ты стал сильнее, только ходить надо правильно, вперед, а не пятиться назад, как рак. Он замялся, не зная, как отказаться от такого предложения.
— Если у вас трудности с рюкзаком, — вставил свое редкое слово Григ, — то я его возьму.
— Вот и славненько, — засуетился сразу Ромка, пытаясь ему помочь, надеть рюкзак, — как здорово, что у нас есть такой друг. Григ ловко подлез под лямку и одним движением закинул рюкзак на плечо.
— Не тяжело? — с сочувствием произнес Ромка, поправляя ремешки.
— Привычно, — крякнул он и двинулся вперед.
«Пожалуй, зря он не согласился войти в нашу команду, — думал я, приноравливаясь к его шагу, — он бы нам пригодился».
Мы вышли на окраину городка, улица становились все уже и поднимаясь на склон горы, превратилась постепенно в тропинку.
Я решил не заносить рюкзак тете Маше, еды я не брал, а та, что была в рюкзаке, могла пригодиться, если с идеей Ромки ничего не получится, то, по крайней мере, можно раскинуть палатку у озера и отдохнуть денька два от домашних дел.
— А зачем ты взял собаку? — прервал мои размышления Рома, оглядываясь назад.
— Какую собаку?! — удивился я.
— А это разве не твоя? — кивнул он на лохматую дворняжку, которая плелась за нами.
Видя, что ее обнаружили, дворняга, виновато виляя хвостом и задней частью тела, на полусогнутых лапках, подползла ко мне.
Это был соседский пес, под грозной кличкой «Волк». На волка он мало походил, разве что окрасом, да и то, если у того, кто назвал ее, было большое воображение, я звал его просто — Волчик.
Мы даже пытались одно время определить, что это за порода, и вышло что-то среднее между нестриженым фокстерьером и немецкой мини-овчаркой.