— Думаю это отлично подойдет для утренней встречи. Этот наряд придает Вам королевский вид, но не слишком внушительный.
Пока она мне помогала, я чувствовал ее внимание и заботу. Элина была мастером своего дела, ловко расправляясь с моей одеждой. В ее руках каждый элемент приобретал свое место, будто она создавала живую картину из ткани и узоров.
— Спасибо, Элина, — сказал я, когда все было готово. — Ты всегда справляешься великолепно.
Она поклонилась, улыбаясь.
— Рада служить Вам, Ваше Высочество. Желаю успешного завтрака.
С Элиной рядом я чувствовал себя несколько более уверенно, готовясь к встрече, ожидающей меня в столовой.
Мои старшие братья, Иллириус и Дамарион, уже трапезничали. Их взгляды, полные презрения, встретили меня, когда я вошел в комнату. От этого сразу же стало не по себе, и я невольно опустил взгляд в пол. Следом за мной проследовал Озан, величественный и невозмутимый.
Я прошел ближе к столу, занимая свое место и осторожно посматривая на отца, который сидел поодаль от своих детей. Он даже не обратил внимание на мое появление. Король был занят завтраком, погруженный в свои мысли и словно даже не замечающий других людей в этой комнате.
Братья продолжали завтракать, более не обращая внимания на мое присутствие. Атмосфера была наполнена молчаливым враждебным напряжением. Я почувствовал, как глаза всех присутствующих на мгновение остановились на мне, словно темная тень, нарушившая их утренний покой.
— Опять опоздал, Лай, — неожиданно прокомментировал Иллириус, не отрываясь от еды.
Дамарион усмехнулся, но ничего не сказал.
— Извините, — прошептал я, чувствуя, как краска покрывает мое лицо. — В последнее время я плохо себя чувствую.
Мои слова не были ложью, которая должна была прикрыть опоздание. Уже около недели мне каждую ночь снились странные сны. Они были не про меня, про кого-то совершенно другого. Этот человек был силен и велик, вызывая у меня трепет всякий раз, как я просыпался. Любой этот сон, что неприятный, что тот, где мне удавалось достичь всего, что хотелось, был невероятно реалистичным, но я так и не мог узнать имени того, кем становился в эти моменты.
Мой охранник, Озан, как и двое других, отвечающих за принцев, стоял в неподвижной тишине, словно статуя, не произнося ни слова.
Братья же не прекращали своих насмешек.
— А разве бывало, чтобы ты чувствовал себя хорошо?
— Ну… Мое состояние сейчас совсем другое, нежели обычно…
— Будто бы это отменяет твою бесполезность, — со смешком поддержал старшего брата Дамарион.
— Хе. Верно. Если ты станешь еще слабее, то вряд ли кто-то заметит. Главное не умри где-то посреди коридора, а то Озану придется оправдываться, — продолжил Иллириус.
Я перевел взгляд на отца, который все также безмятежно трапезничал, совершенно не обращая внимания на то, что говорили его сыновья. Поддержки от этого человека можно было не ждать.
Слова братьев не были чем-то новым для меня, но после всех тех снов о величии некоего мага, которым я становился, чувствовался некоторый гнев. Всю мою жизнь ничего не менялось, это стало привычным ощущением, против которого идти не было ни смысла, ни желания. Однако теперь я знал каково быть кем-то по настоящему сильным и достойным. Мне хотелось стать таким же.
— Я не так уж слаб, как ты думаешь, брат, — возразил я, смотря Иллириусу прямо в глаза.
В столовой воцарилась полная тишина. Звуки трапезы и насмешки утихли, и я чувствовал, как все взгляды уставились прямо на меня.
Иллириус, который все это время торопливо двигал столовыми приборами, замер на месте. Он внимательно посмотрел на меня, после чего начал медленно подниматься.
— Кем ты себя возомнил, сопляк?
Парень подошел ко мне, с силой ударяя по спинке стула и наклоняясь. Лицо брата оказалось впритык к моему, и я чувствовал его разъяренное дыхание. Неприятный страх окутал мое сердце, которое понимало, что последует далее.
Дребезжащий звук раздался по всей столовой, когда крупная ладонь схватила мою голову и впечатала в поднос с едой. Сила удара оказалась достаточной, чтобы почувствовать, как нечто теплое потекло с моего лба по лицу, медленно капая на стол. Это было очень больно, настолько, что стало тяжело сдерживать эмоции. Но сильнее боли от раны меня беспокоила та, что появилась внутри, грозящая разорвать мой череп на части. Множество мыслей и образов стали вливаться в меня, словно они и были частью моего сознания все это время.
Я все также видел великого мага, того, что предстал мне во снах, но теперь его образ стал столь отчетливым, что удавалось понять все его мысли и чувства. Ананта — человек, который превзошел всех на континенте, тот, кто был способен одолеть даже самых сильных мечников несмотря на то, что те всегда были сильнее магов.