Мы удачно вписались в восходящие потоки теплого ночного воздуха и взяли курс на Поющий Остров. Я отбросила сомнения, страхи и расслабляющую негу последних месяцев бездеятельности. Отдых подошел к концу. Моя душа исцелилась, трепетно храня в своей глубине неугасающий огонек заветной любви, и сейчас жаждала активных действий. Настал срок обновления…
Глава 2
Сидеть, упираясь спиной в изгиб драконьей лапы, оказалось куда как приятнее, чем в кресле, обитом жесткой, неприятно поскрипывающей парчой. А ведь еще несколько минут назад я с некоторой растерянностью и даже опаской оглядывала отведенные мне покои. Высоченная кровать с балдахином, изящный серебряный столик на тоненьких ножках, во всю стену роскошный гобелен с овечками и пастушками… Я недовольно поморщилась.
«Воистину дворцовый интерьер, чтоб его!» — Цинично усмехнувшись, я ногой пихнула неустойчивый столик. Хрустальные висюльки на золоченом канделябре протестующе зазвенели. Я шепотом ругнулась сквозь зубы. На вышитом шелковыми нитями покрывале выстроилась шеренга разномастных плюшевых уродцев не поймешь какой породы.
— Детство — это период, когда тебе еще не возбраняется спать со зверюшками! — вслух признала я, утрамбовывая игрушечное зверье под подушку. — Ладно, хоть спальня не розового цвета…
— Что, свободолюбивая наша, не по вкусу тебе пришлось хваленое королевское гостеприимство? — Драконья лапа, бесцеремонно просунутая в окно, бережно обхватила меня под коленки и аккуратно переместила во двор.
— Много хорошего — уже плохо! — подтвердила я, устраиваясь у Эткина под боком. — Сначала сладко, зато потом кисло аж до оскомины! Ну не мое это, не мое. Я привыкла оценивать внутреннюю сущность явлений и предметов, а не их наружную, показную сторону…
Гигант одобрительно гыкнул, выпуская облачко дыма.
— Ну уж если мы заговорили о сущности… Вот ты объясни-ка мне, Ульрика, — непоследовательно начал он, — что это за время такое нынче? Вроде и опасность над островом нависла — а всем не до нее! Батюшка твой еще от злоключений в Геферте не оправился, да и в стране после правления Аберона множество внутренних неурядиц образовалось. У братца твоего венценосного тоже хлопот полон рот: весна нынче бурная, ранняя, Рона из берегов вышла — грозится затопить столицу. А дружественный нам рохосский хан Исхаган всерьез обеспокоен предстоящим замужеством принцессы Будур. Поэтому оба владыки хоть и обещают оказать военную помощь, но сами на Поющий Остров — ни ногой… Что же это такое, принцесса?
— Это всего лишь политика, — дипломатично улыбнулась я. — Своя шкура — она куда ближе к телу, чем сумятица в доме соседа…
Эткин раздраженно поскреб свой поджарый живот.
— Вот ты объясни мне, Ульрика, — в том же тоне продолжил он, — что это за время такое нынче? Ты ждешь ребенка, — он загнул один коготь, — Анабель, королева Нарроны, — ждет ребенка, — он загнул второй коготь. — И даже матушка твоя королева Альзира ждет ребенка…
— Это всего лишь власть, — еще шире улыбнулась я. — Когда во главе государства встают личности, не имеющие привычки манкировать[1] своими обязанностями, то они рано или поздно осознают, что власть — это не только приятные права и всесильные полномочия, но еще и долг перед народом, и тяжелые обязанности. У правящих особ эмоции всегда отступают на второй план, а вперед выходят законы передачи престола и необходимость обзавестись наследником трона…
— А как же любовь? — перебил меня любознательный летун. — Почему нынче она словно витает в воздухе?
— Это всего лишь весна, — рассмеялась я. — Весна, несущая любовь. Когда-нибудь и ты, друг мой, познаешь ее неповторимый вкус!
— Ну да, — язвительно хохотнул дракон. — С кем? Боюсь, по этой части мне еще предстоит превзойти даже нашего закоренелого чудилу Огвура. Он-то хоть мужика полюбил, а мне кого прикажешь?
Я сдавленно прыснула, прикрываясь ладошкой. Сапфировые глаза дракона так и лучились безудержным весельем.
— Лучше проснуться рядом со страшной женщиной, чем с красивым мужчиной! — вынес он безапелляционный вердикт.
— А вот Огвур — против… — протянула я не допускающим возражений тоном.
— Поцеловал орочий княжич лягушку, — поэтично пробасил Эткин, — потом залез на серого волка, нагнул волшебную избу на курьих ногах, а напоследок пошел ловить птицу-Сирин… — Он выдержал патетическую паузу.