Но, приглядевшись повнимательнее, она узнала графа и бросилась к нему.
— Почему вы не сказали мне, что собираетесь встать? — воскликнула она. — Как вы себя чувствуете? Вы уверены, что сможете выдержать целый день на ногах?
— Доброе утро, Мариота. Я рад, что сумел вас удивить.
— Удивить — это еще мягко сказано. Судя по словам доктора, вам следует лежать в постели еще несколько дней.
— Слабость и бездействие не по мне. Признаюсь честно, я и сам не рассчитывал, что так быстро окрепну. Нам нужно выпить по бокалу шампанского.
— Отпраздновать ваше выздоровление? — улыбнулась Мариота.
— Не только. Я снова стал независимым человеком, и вам больше не удастся мной командовать. Замечу, вы частенько этим занимались, когда я лежал в постели.
Мариота поняла, что он не упрекает ее, а всего лишь поддразнивает.
Негромко рассмеявшись, она подошла к столу, где стояло ведерко со льдом, которое в семье не доставали уже много лет. В ведерке, обложенная льдом, стояла откупоренная бутылка.
— Можно мне за вами поухаживать? — спросила она.
— Я с нетерпением жду этого.
Подавая графу бокал, Мариота взглянула на него и неизвестно почему ощутила робость.
Вероятно, он был прав, сказав, что снова стал независимым человеком и уже не похож на больного, за которым она привыкла ухаживать. Когда он метался в жару или страдал от мигрени, он превращался в мальчика, нуждающегося в ее опеке и участии.
Граф поднял бокал.
— За вас. Я вам стольким обязан, что не могу найти подходящих слов.
Она удивленно подняла брови, а он добавил:
— Не знаю, какая еще очаровательная дама сумела бы столь преданно и столь успешно ухаживать за мной.
На щеках Мариоты выступил румянец; почувствовав уверенность в собственных силах, она налила немного шампанского в другой бокал.
— А я хотела бы выпить за вас, — сказала она, — и загадать желание — чтобы вы жили счастливо и… после отъезда.
Вопреки ее ожиданию, граф даже не улыбнулся. Его лицо помрачнело, и он вполголоса проговорил:
— Это маловероятно; позднее я объясню вам, почему.
В ее глазах застыл безмолвный вопрос, но граф тут же сказал:
— Я приглашаю вас покататься сегодня днем. Доктор Даусон считает, что мне очень полезен свежий воздух. Однако он запретил мне и конные, и пешие прогулки. Поэтому мне пришлось заказать фаэтон. Он будет ждать нас после ланча.
— Как замечательно! — воскликнула Мариота. — Я всегда мечтала покататься в красивом фаэтоне. А ваш фаэтон наверняка великолепен.
— Надеюсь, он вам понравится, — суховато заметил граф.
— Убеждена в этом, — со смехом откликнулась Мариота.
Странно, что граф внезапно сделался таким серьезным. Возможно, его что-то огорчило, или у него разболелась голова?
Но не успела она спросить его об этой внезапной перемене настроения, как в гостиную ворвалась Линн и бросилась к графу:
— Я мчалась во весь опор! Это было великолепно! Спасибо вам, огромное спасибо. У вас потрясающие лошади. А сегодняшняя еще лучше той, на которой я ездила вчера!
— Значит, я был прав, когда распорядился прислать ее вам, — ответил граф. — Рад, что доставил вам удовольствие.
— Как мне отблагодарить вас?! — взволнованно воскликнула Линн. — Можно мне выпить с вами шампанского?
— Только один глоток, — предостерегла ее Мариота.
— Не бойся, я не «наберусь», — отпарировала Линн. — Ну, может быть, оно Меня чуть-чуть взбодрит.
И она снова обратилась к графу:
— Почему бы вам не остаться у нас навсегда? Мы могли бы ездить на ваших лошадях, пить ваше шампанское и есть ваши изумительные блюда.
— Это единственная причина, по которой вы не желаете со мной расставаться? — с иронией осведомился граф.
— Нет, конечно нет, — ответила Линн. — С вами очень интересно беседовать, и я понимаю, почему все лондонские красавицы от вас без ума.
Граф расхохотался:
— Вы мне льстите. Но скажу вам по секрету, что в данную минуту я нахожусь в обществе двух самых красивых юных дам, каких я когда-либо видел.
Линн взвизгнула от восторга и даже не заметила, как в гостиную вошел отец.
— Я слышал, что вам стало лучше, Бэкингем, — приветствовал он графа. — Надеюсь, вы довольны, что снова встали на ноги.
— Я решил отметить свое возвращение к нормальной жизни бокалом шампанского, — отозвался граф. — Полагаю, вы присоединитесь ко мне.
— Непременно, — согласился лорд Фордкомб, — если, конечно, дочери мне что-нибудь оставили.