— С Адвастмону невозможно договориться, потому что его не интересуют дела смертных,— почтительно ответил старец.
— Но ты же прекрасно знаешь, что эта бесполезная железка в руках мальчишки не могла уничтожить того, кто неподвластен даже воле древних богов!
— Знаю,— печальным эхом отозвался колдун.— И тем не менее демон повержен.
Они могли говорить совершенно спокойно —магия защищала этих двоих от рева взбесившейся толпы, которая не только стала свидетельницей небывалого события — победы на «Арене искупления», но и увидела, как человек низверг огромного демона.
— Если адская тварь повержена, значит, она мертва? — Король желал знать все до конца.
— Адвастмону нельзя убить, нельзя даже теоретически,— устало, словно прописную истину, не требующую доказательств, повторил мудрец.
— Получается, это чистой воды обман! — Глаза взбешенного монарха метали молнии.— Прямо сейчас мы объявим, что результат седьмого раунда аннулирован вследствие предумышленного сговора.
— Мой господин...— Слова давались с трудом, но старец все же не мог промолчать.— Во-первых, народ не поймет этого шага, что чревато бунтом, а во-вторых, если вы выпускаете создание, которое в принципе не может умереть, то победа остается за тем, кто поверг противника на землю. Это древнее правило закреплено в священной книге Арены. Как мне кажется,— продолжал убеленный сединами вельможа,— нужно на время отступить, разыграв роль кристально честного короля, что, несомненно, поднимет ваш рейтинг в глазах подданных, а затем мы наверстаем упущенное.
— Какой, к черту, рейтинг?! — Фромп буквально задохнулся от бешенства.— Ты предлагаешь мне отдать полкоролевства какому-то мальчишке и десять миллионов золотом идиоту-варвару из провинции? Да ты вообще в своем ли уме?
— Мой господин, отступить — еще не значит проиграть. Сделать временную уступку не значит отдать все. В данный момент мы не можем ничего предпринять, потому что откажись вы от своих слов — и чернь взбунтуется. И мы все окончим свой жизненный путь на остриях пик.
— А как же твоя магия?
— Магия, разумеется, имеет свои сильные стороны, но сама по себе не может противостоять целому народу. Повторяю, если мы не пойдем на временные уступки, то в конечном итоге потеря ем все без остатка.
— Хорошо...— При всех своих очевидных недостатках Фромп был сильной натурой: он умел держать удар и достойно проигрывать.— Сей час мы отступим и якобы отдадим им все, что обещали, но затем...— Холодные безжалостные глаза зловеще сузились,— Затем все вернем обратно, а этот молодой гаденыш пожалеет, что вообще родился на свет.
— И двое остальных,— напомнил седобородый мудрец.
— Само собой. Они тоже от нас никуда не денутся,— легко согласился король, нацепил слад кую маску завзятого лжеца, поднялся со своего места и взметнул руку вверх, призывая народ вы слушать своего повелителя.
Я находился в нескольких метрах от демона, разросшегося до поистине невероятных размеров, когда его руки потянулись ко мне, так что на какое-то мгновение мне почудилось, что прародитель демонов Тоннеса, вопреки взятым на себя обязательствам, решил нарушить договор.
— Нас предали! — взорвался крик на задворках сознания, после чего с каким-то обреченным отчаянием я сделал последний рывок, как будто намереваясь напоследок ужалить ни на что не годным мечом бесчестного призрака, лишенного не только тела, но и чести... И...
И в этот миг снова раздался тот не поддающийся никакому описанию рев. Меня отбросило назад, как будто я со всего разбега напоролся на мощнейший встречный удар, после чего, полностью оглушенный и раздавленный, рухнул на землю, где и остался лежать до тех пор, пока наконец не пришел в себя.
К тому времени, когда изрядно контуженный бесстрашный герой очнулся, все уже было кончено — поверженный колосс лежал у ног победителя, а толпа, ставшая свидетелем поистине уникального события, не просто была в восторге. Боюсь, эти слова не в силах описать то, что творилось на трибунах.
Они безумствовали.
Еще, еще и еще раз — безумствовали, не в силах остановить яростный поток эмоций, рвущийся наружу. Впрочем, если разобраться в ситуации, то что же — у них ведь были для этого все основания.
Солнце садилось. День угасал. Мир стал свидетелем чуда, а трое героев, в мгновение ока вознесшихся чуть ли не на божественный Олимп этого мира, стояли посреди «Арены искупления», ставшей для них ареной славы, и не испытывали ничего, кроме всепоглощающей усталости.
— Прекрасная концовка — в лучших традициях жанра комикса. Настоятельно рекомендую именно в этом месте поставить жирную точку и со спокойной душой отправиться на виселицу. Ты же знаешь, в подавляющем большинстве люди обожают подобные жизнеутверждающие финалы.
— Не мешай, пожалуйста, я еще не закончил!
— Конечно, не закончил, потону что в этой диснеевской мизансцене с примесью пасторали не хватает понаехавшей полиции с мигалками, одеяла, заботливо наброшенного на плечи усталого героя, и роскошной красавицы, поддерживающей слегка подраненного супермена за плечи и ведущей его навстречу новой счастливой жизни.
— Слушай, ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!
— Думаю, это случится очень скоро, потому что момент истины практически настал. Если бы ты не был так увлечен описанием своих потрясающих подвигов, то наверняка услышал бы приближающиеся шаги. Уверен, такая сытая, тяжелая, основательная походка бывает только у палачей, безоговорочно уверенных в своем высшем жизненном предназначении.
— Думаешь, время вышло?
— Рассвет. Проклятие всех неудачников — солнце восходит для того, чтобы в очередной раз напомнить им, кто они есть на самом деле.
— Но я же еще не успел обо всем рассказать!
Еще не описаны те наши потрясающие приключения, которые были после...
— Кому, скажи на милость, интересны твои глупые рассказы?
— Ну... Если честно, не знаю даже, что сказать.
— Вот видишь.
— А как же афера с лжемечом на миллион золотых? А великая карточная игра, ставкой в которой было не только целое королевство, но и несколько жизней? А невероятный побег Билли, а история прохвоста Сайко, а мечта о принцессе Bee, а возвращение толденов, а отчаянный штурм башни Сфинкса?..
— Я тебя умоляю! Только не упоминай при мне о толденах и этой проклятой башне!
— Хорошо, не буду, но, согласись, рассказ будет неполным, если...
— Расскажешь обо всем этом — вкратце — дружелюбному палачу по дороге на эшафот.
— Но я не хочу — палачу! Я хочу просто до рассказать эту историю до конца.
— В следующей жизни.
— В этой!
— В Следующей!
— В...
Эхо шагов, гулко разносящееся по пустому коридору, неожиданно смолкло — палач остановился у двери нашей темницы. Он слишком долго возился с ключами, никак не находя нужный, поэтому я успел заметить, как в щель под дверью в камеру начала подтекать струйка свежей крови. Не пара капель, а вполне уверенный полноценный ручеек.
— На работу как на праздник — всегда с топором и...
— Заткнись!!!
Дверь с противным скрипом отворилась, и на пороге возникла громадная фигура, заслонившая чуть ли не весь проем.
— 3-з-здравс...— попытался я вежливо поздороваться, но не успел — огромный кулак, стремительно увеличиваясь в размерах, за долю секунды преодолел расстояние, отделяющее его от жертвы, и врезался в грудную клетку.
Мое обмякшее тело отлетело на несколько метров и ударилось о стену темницы. В глазах вспыхнула ослепительно яркая молния, а потом все окончательно погрузилось в непроглядную тьму.
Неужели эпоха героев-неудачников кончилась?
Да. Но она уступила место эре супергероев.
Супернеудачников.
И уж о ней-то я точно успею рассказать вам все — до самого последнего слова.