И, несмотря на то, что мой отец уже вышел в тираж, было время, когда все говорили только о нем. И, несмотря на то, что моя мама теперь стоит за камерой, было время, когда люди делали всё, только бы получить ее фото и продать тому, кто заплатит больше.
Было время в моей жизни, когда я был только Бруклином Джеймсом – сыном Тодда Джеймса, или Бруклином Джеймсом – сыном Эммы Фейрчайлд.
Так было даже тогда, когда я снимался в «В погоне за солнцем».
Но теперь я могу честно сказать, то время ушло.
Вдыхая холодный воздух и чувствуя тепло инфракрасных ламп на коже, я знаю, что это правда. Это поколение знает меня – Бруклина Джеймса, автора сценария, который они с нетерпением ждут.
И это офигительно приятно.
Как только начинает играть традиционный свадебный марш, я передвигаю наши руки по ноге Амелии и просовываю пальцы в разрез платья, чтобы почувствовать ее шелковистую кожу.
Я вел себя с ней как придурок и намерен загладить свою вину.
Неохотно отводя от нее взгляд, я смотрю на Чейза, стоящего впереди в белом смокинге, черном галстуке и с белым платочком в кармане. Я не могу не завидовать ему.
Девушки всегда звали его сердцеедом, но он нашел ту самую и решил остепениться, как будто это самая естественная вещь в мире.
Мы все поворачиваем головы, чтобы взглянуть на невесту, но проход остается свободным.
— Что происходит? — шепчет мне на ухо Амелия.
Ее тело настолько близко к моему, что мне не составляет труда проникнуть пальцами еще дальше под разрез на ее платье.
— Вероятно, просто небольшая заминка, — шепчу я.
Амелия смотрит на меня, а потом — вниз. Она хмурится, сощурив глаза.
Мне не нравится, что она мной недовольна.
Она похожа на взбешенного котенка, чьи коготки готовы вырваться наружу. И да, мой член становится немного тверже от мыслей о ней, царапающей мне спину.
Среди людской болтовни я наклоняюсь еще ниже, беру ее накидку, сумочку и кладу их ей на колени.
Амелия бросает на меня еще один хмурый взгляд и крепко прижимает к себе эти предметы, чтобы остановить мои движения.
— Не веди себя так, — шепчу я. — Прости, что вел себя, как мудак.
— Высокомерный мудак, — шепчет она.
Я ухмыляюсь.
— Да, именно.
Ее руки остаются на месте, но больше не прижимаются и не защищают ее киску от меня. На нас никто не обращает внимания, и я быстро понимаю, что она поступила именно так, как я сказал – пришла без трусиков.
Черт бы меня побрал.
Она такая горячая и шелковисто гладкая.
Музыка продолжает играть, и, пока мои пальцы нежно ласкают складочки ее киски, я позволяю разуму блуждать только вокруг нас, сидящих здесь. Представляю, как схватил бы ее за бедра и поднял к себе колени, если бы мы были одни. Расстегнул бы ширинку, усадил Амелию сверху и сказал бы объезжать меня. Как бы это было быстро, горячо и бесконтрольно из-за моей невыносимой потребности в ней.
— Джиджи нет на острове, — кричит кто-то из арки.
Тихий шепот становится громче, и я быстро вытаскиваю руку. Теперь люди встают, музыка останавливается.
— Это всё из-за видео, — довольно громко позади нас заявляет женщина.
Заинтересовавшись, я поворачиваюсь, восхитительный аромат киски Амелии долетает до моего носа.
— Какое видео? — спрашиваю я.
За мной сидит партнерша Джиджи, и ее губы поджаты в отвращении.
— Которое TMZ только что опубликовало. О Чейзе в каком-то стрип-клубе.
— О, боже, — восклицает Амелия, задыхаясь.
Я знаю, что он не сделал ничего плохого, потому кажется странным то, что невеста сбежала только из-за этого. Промолчав, я поворачиваюсь к Амелии, ищущей в телефоне видео, заголовок которого гласит: «Чейз Паркер сексуально зависим».
Моя кровь кипит от ярости. Это Голливуд, который я помню. Тот, который живет и дышит сфабрикованными фактами и нелепыми обвинениями.
А потом моя кровь закипает по совершенно другой причине, потому что на экране Амелии появляется сообщение от Лендона Риза с вопросом: «Как свадьба?»
Всё моё тело напрягается.
Охренеть, какой же я идиот.
Всё это время я думал, что наши отношения реальны, что я — то зло, в котором она нуждалась. Я, блять, знал это. И всё равно позволил этому случиться. Трахаясь со мной, она поддерживала связь с добром.
С ее Мистером Правильным.
Мое тело начинает трясти от ярости.
В ее глазах вспыхивает понимание, когда она замечает мой разъяренный взгляд.
— Это не то, о чем ты думаешь.
Я касаюсь губами ее уха.
— Именно то. Ты нарушила мое единственное правило.
И разбила мне сердце... но об этом она никогда не узнает.