По моим щекам бегут слезы, я поднимаюсь на носочки и нежно целую его в щеку.
— Спасибо, Лендон. Спасибо за то, что заметил того, что не замечала я.
Он смеется.
— Хотелось бы мне сказать обратное, но парень в твоих мыслях — это тот единственный, с кем тебе стоит быть.
Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней и достаю телефон. Снова перечитываю сообщение и в этот раз отвечаю: «Почему ты отпустил меня?», но не отправляю.
А потом закрываю глаза и шепчу в темноту:
— Мой Принц.
Глава 38
КАЖДОМУ СВОЕ
Бруклин
Дежурная шутка Голливуда заключается в том, что использование стандартного формата написания сценария гарантирует, что он будет прочитан.
Шрифт Courier, размер двенадцать является необходимостью.
Перфорированная бумага с тремя биндерами6.
Примерно от девяноста до ста двадцати страниц.
Обложка важна, хотя не всегда.
Да, чтобы не рисковать, я отдал рукопись Блейку Джонсону в таком формате в день, когда ушла Амелия. И он сказал «да».
Да.
«Фанатка» получила зеленый свет!
«Да» пришло почти шесть недель назад, через пять дней после ухода Амелии, если быть точным.
И каждый из этих дней я надрывал задницу, доказывая себе, что подхожу ей.
Что могу быть ответственным.
Что я вырос.
Повзрослел.
Я выехал из дома Мэгги, чтобы быть ближе к студии. И, по правде говоря, чтобы быть одному. Я арендовал кондо в Западном Голливуде, владельцем которого мог стать по желанию.
Блейк продюсирует «Фанатку», а значит мы движемся со скоростью света. Актеры уже утверждены и по моей просьбе Келлана играет Чейз Паркер. Моя мама — режиссер, продюсер — Скотт Эдвардс.
Подготовка производства идет полным ходом. В процессе поиск места съемки, раскадровка, производственные графики, разрешения, бюджет и многое другое.
На стадии завершения производственный дизайн, художественный, костюмы и последние изменения сценария.
Покупка кинопленки, сбор съемочной группы, найм поставщика провизии, аренда звуковых сцен и оборудования — все почти готово.
Съемки вот-вот начнутся.
А потом будет постпродакшн, сведенный к минимуму, чтобы выпустить фильм к ноябрю.
С такой занятостью не могу поверить, что согласился сегодня встретиться и пообедать с Кином. Я шагаю по коридору офиса Саймона Уоррена на Мелроуз и открываю кабинет брата, чтобы убедиться, что он готов.
Но там не он.
Представьте себе мое удивление, когда за столом Кина я вижу Кема. Я избегал его со дня нашей драки. Пропускал семейные обеды и сбрасывал его звонки.
По правде говоря, я чувствую себя дерьмом за то, как поступил.
Я не раскаиваюсь в том, что было между мной и Амелией, но мне стоило поступить как мужчине и с самого начала все рассказать ее брату. Доказать, что я не был мудаком, которым меня все считали.
Я запинаюсь.
— Что это значит?
— Нам нужно поговорить, — произносит Кем, встав и положив ладони на стол.
— Да, нужно, — отвечаю я, облокачиваясь на стену и скрещивая руки на груди.
Не то чтобы мне нравилась засада, но я знаю, что настало время вскрыть карты.
— Так говори, — кратко отзывается Кем.
Разжимая руки, я подхожу к нему, останавливаюсь с другой стороны стола и сажусь в кресло.
— Прости.
Он молча кивает.
— Я облажался. Мне стоило рассказать тебе о том, что было между мной и твоей сестрой.
Он щурится.
— А что именно было?
В его голосе звучит вызов. Что-то типа: «Скажи, что она была твоей игрушкой, и я отрежу тебе яйца».
С тяжелым вздохом, я потираю челюсть.
— Мы... — я делаю паузу, проводя рукой по лицу. — Все началось как простое развлечение.
Все его тело напрягается.
Я быстро добавляю:
— Или так я себе говорил. Но это никогда не было просто развлечением. Она очень особенная, и я знал это с того момента, когда увидел ее у тебя на пороге.
— Но все равно удерживал ее на расстоянии?
Его тон злой.
— Да. Я был трусом. Я говорил, что это из-за тебя, но я тому причина. Я знал, что не подходил ей.
— И почему ты так считаешь?
— Потому что я влюблен в нее, — говорю я прямо, удивляя даже самого себя, но знаю, что это правда.
Он щурится.
— И поэтому отпустил?
— Да, она заслуживала большего.
Вот почему я надрывал задницу. Поэтому я не могу выкинуть ее из головы. По этой же причине я написал ей сообщение.
Присаживаясь, он сцепляет руки, и уголки его губ опускаются еще ниже.
— Это действительно пиздец.
Теперь прищуриваюсь я.
— Иди на хер, не тебе судить. Я люблю ее и хочу лучшего для нее. Я думал, именно ты это поймешь.