При этом взор опускается на его живот. И... ох, этот пресс. Рельефные мышцы, формирующие идеальные шесть кубиков.
Он вообще знает, как влияет на женщин? Видимо, знает. Судя по тому немногому, что я слышала от Кема, он бабник, плейбой и кобель.
— Привет, — говорю я, не спуская глаз с его мышц. — Ты ещё не одет?
Это было глупо.
Глядя на меня, Бруклин поднимает моё лицо за подбородок и моргает, а его улыбка становится более грешной, когда он делает шаг назад и скрещивает руки на своем красивом, очень обнаженном животе.
— В процессе. Шел за футболкой в прачечную.
Увлеченная его сексуальной привлекательностью, я понимаю, что в очередной раз смотрю в его горящие глаза, и в то же время у меня между ног становится влажно.
Обычно мужчины не вызывают во мне подобную нездоровую реакцию. Возможно это потому, что он спас меня — дважды — но Бруклин Джеймс не рыцарь в блестящих доспехах. Как и было сказано, я слышала истории о его фанатках. Я знаю всё о его репутации, и не столько от моего брата, сколько от Мэгги и Макайлы. Они почти подтвердили его статус игрока, когда я приезжала навестить их два года назад. Сомневаюсь, что парень изменился.
Мальчишка, которого я однажды заставила притвориться моим мужем, вовсе не из замужнего теста. Он плохиш со скверной репутацией — пьет, курит, тусит и трахается.
Много.
Такого парня мой отец бы не одобрил.
Динг! Динг! Динг!
Мой некогда Прекрасный Принц не так уж и чист, и так получилось, что принцесса как раз ищет свою грязную тиару.
Бруклин бросает взгляд на бутылку воды у своих босых ног, затем на мое лицо, а после — чуть ниже. Его улыбка плохиша не исчезает с лица, когда парень наклоняется за бутылкой, но его голубые глаза всё также приклеены к моей груди. Передавая мне бутылку, он произносит:
— Не слишком-то привыкай ко мне у своих ног.
В животе рождается трепет из-за странного восхищения.
— Ох, да ладно. Когда нам было по десять, ты кланялся мне и называл принцессой. Эта ситуация, по сравнению с той, — ничто, — отвечаю я с улыбкой.
И словно его беспокоит наша близость, он проходит мимо меня и открывает холодильник.
— Это потому что ты пугала меня в детстве. Так что я сделал бы всё, что ты хотела.
Я смеюсь и делаю пару шагов к тумбе с ящичками, затем облокачиваясь на нее.
— Как я вообще могла пугать тебя?
Поставив несколько контейнеров на стойку между нами, Бруклин закрывает ногой дверь холодильника и осматривает островок.
— Я думал, ты донесешь на меня своему отцу, а его я злить не хотел.
— Мой отец, — шепчу я себе под нос.
— Больная тема?
Смех, вырвавшийся из моего горла, получается довольно мрачным.
— Бруклин? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Что ты знаешь о моей семье?
— Это вопрос с подвохом?
В этот раз я смеюсь искренне.
— Нет. Просто любопытно. Что Кем рассказывал тебе о нашем отце?
Бруклин прочищает горло и переминается с ноги на ногу, прежде чем открыть одну из маленьких белых коробочек, не промолвив ни слова.
— Надеюсь, ты любишь остатки китайской кухни. Кроме арахисового масла, желе и тофу, это всё, что у меня есть. Как только позволит дождь, я сбегаю в продуктовый.
Выпив последний глоток воды, я ставлю пустую бутылку на стойку и массирую живот руками.
— Думаю, я сейчас съела бы что угодно, кроме, разве что, тофу.
Бруклин смеется. Мне нравится, как при этом озаряется его лицо.
— Это Мэгги купила, не я. Кин тоже его ест, подкаблучник. Ест всё, что нравится ей, чтобы осчастливить её.
Опираясь локтями о стойку, кладу подбородок на руки.
— Это так мило с его стороны, — говорю я, сопровождая фразу легким смехом.— Боже! Видимо, он, правда, изменился. Тот Кин, которого я знала в детстве, ни под кого не подстраивался, особенно это касалось женщин.
Бруклин переходит к остальным контейнерам.
— Да, наверное, можно сказать, что он изменился, как и Мэгги. Никогда не видел их счастливее. Эй, главное, чтобы всё было хорошо, да?
Я киваю и пытаюсь игнорировать грусть, внезапно наполнившую меня.
— Да, видимо иногда это так же просто, как найти свою вторую половинку.
С вдумчивым взглядом он собирает еду в руки.
— Кстати, — говорю я, — не думаю, что говорила, но спасибо, что позволил остаться мне здесь. Надеюсь, я не сильно помешаю.
Ловко лавируя, он ставит еду в микроволновку и оглядывается на меня через плечо.
— Без проблем. У меня не особо-то и планы были на выходные, кроме работы.
Сомнительный взгляд, который я бросаю на него, должен был остаться незамеченным, но всё же парень замечает его, повернувшись ко мне.
Он пожимает плечами.
— Ладно, в субботу вечером запланирована вечеринка в честь помолвки одного моего друга, но я буду рад забить на неё, — говорит он мне.
— Нет, ты не можешь так поступить. Свадебные события всегда такие веселые.
Облокотившись о стойку, Бруклин усмехается мне.
— В каком мире ты живешь?
Я сажусь за бар и чувствую, как с каждым моим словом растет восхищение.
— Я серьезно. За последние три года я была не менее чем на двенадцати свадьбах.
Он качает головой.
— Хреново.
Я усаживаюсь на стуле поудобнее.
— Нет, неправда. Я была на них помощником фотографа, но даже так ни одна из них не была скучной. Нужно представить, что ты незваный гость, ну знаешь, как Винс и Оуэн, и что ты пришел туда только ради еды и выпивки, ну и увидеть динамику, конечно.
— Что значит »увидеть динамику»?
Восхищение возрастает по мере разговора.
— Ну, например то, что платья всегда ужасны, шаферы и подружки невесты намеренно выбраны так, что не подходят друг другу, и либо жених, либо невеста всегда нервничают. Ну и проследить, кто с кем ускользнет с празднования.
Он приподнимает бровь.
— Продолжай.
— На свадьбах всегда есть место перепиху, и если это не жених или невеста с кем-то другим, то обычно всё проходит как по маслу, но позже ночью всегда происходят кошачьи разборки. Не знаю, мне нравится сидеть и смотреть. В хорошем смысле. Изменить ничего нельзя, но можно наблюдать. Даже учиться чему-то.
В этот раз его ухмылка становится дьявольской.
— Амелия Уотерс, ты идешь со мной.
— Нет, я не могу. Я ведь не буду работать на мероприятии.
— Ты можешь прийти, в моем приглашении написано плюс один.
Я обдумываю предложение.
— Хм... это может быть весело. Кто счастливая пара?
— Мой приятель Чейз Паркер и его невеста Джиджи Беннет.
Моё восхищение возвращается.
— Оу, я слышала о Джиджи, она снимается в каком-то ТВ-шоу, да?
Он кивает.
— Да, шоу называется «Где мой Латте?».
Я указываю на него пальцем.
— Точно! Оно о женщине и ее ассистенте в Голливуде. Я смотрела его несколько раз, довольно забавно.
Бруклин хлопает в ладоши, словно рад не меньше моего.
— Решено, ты идешь со мной.
— Хорошо, но только если ты настаиваешь, — имитирую я протест, ощущая большее рвение к появлению в Голливуде, чем ожидала.
— Ты ведь не начнешь бегать за звездами, правда?
Я качаю головой.
— Ты плохо меня знаешь, Бруклин. Я могу быть кем угодно, но только не фанаткой.
Эти слова его цепляют, и он теряется в мыслях.
Неуверенная в причине, я ерзаю, ощущая дискомфорт.
— Просто замечу, быть незваным гостем — вариант получше.
Вырвавшись из мыслей, он смеется и говорит:
— Мы всегда можем притвориться.
Притвориться. Я так долго это делала, может, стоит повторить еще разок? Теперь в мыслях теряюсь я.
Звенит микроволновка, и, еще раз засмеявшись, Бруклин широкими шагами идет доставать контейнеры. Поставив их на островок, берет две тарелки, четыре китайские палочки и две бутылки воды. Глядя на меня, он кланяется.
— Еда подана, принцесса Амелия.
Смех, вырвавшийся из моего горла, и фырканье, раздавшееся из носа, вовсе не женственные.
— Я заставляла тебя так говорить, да?
Он кивает.
— Ещё как. Только, верится мне, я подавал содовую и Доритос. Доритос со вкусом соуса ранч, если быть точным.
— Доритос... я столько лет не ела их, — говорю я мечтательно.
— Правда? — спрашивает он, огибая островок и исчезая в небольшой прачечной за углом, видимо, чтобы надеть футболку.
Черт.
Я понимаю, оставшись с ним наедине, могла бы весь день пялиться на его пресс, но быстро отгоняю эту мысль и возвращаю свое внимание к Доритос.
— Это странно, что я до сих пор помню их вкус?
Ответа не раздается, но я слышу его в той комнате. Подняв взгляд, вижу, как Бруклин наблюдает за мной. В черной футболке. Голубые глаза стали еще насыщеннее. А потертые джинсы, кажется, были созданы специально для него.
— Что? — спрашиваю я, облизывая губы, и явно не из-за мысли о Доритос.
Он моргает.
— Ничего. Тоже вспоминаю.
В этот момент на улице раздается гром, и электричество — под аккомпанемент последнего писка микроволновки — вновь пропадает. Выглянув в окно, вижу молнию, освещающую темное небо.
— Шторм сильный, — говорю я тихо.
Ах.
Это же очевидно.
Бруклин идет ко мне и садится рядом.
— Предположительно такая погода продлится еще два дня. Я слышал, что дальше на юге ещё хуже.
— Например, в Мексике?— спрашиваю я.
— Да, из-за селей им будет сложно вернуться.
— Надеюсь, с ними всё будет хорошо.
Бруклин смеется.
— За рулем Кем, а он из Нью-Йорка. Уж водить-то он точно умеет.
— Правда. Кем умеет лавировать в пробках, как никто другой.
Бруклин кивает.
— Я видел его за рулем, но не забывай, что в машине Пресли, так что, думаю, мой брат запретит дикое вождение Кема во время путешествия.
Я улыбаюсь, думая о фотографиях милого малыша, которые видела на комоде Мэгги.
— Да, наверное, ты прав, и причина у него веская.
Кивнув, он берет два контейнера.
— Свинина мушу или курица под кисло-сладким соусом?
— Думаю, я буду курицу. Нет, свинину. Нет-нет, курицу, — отвечаю я нерешительно.
Ослепительная улыбка парня настолько же яркая, как и его очарование.
— Может, поделим пополам?
Я беру китайские палочки.
— Приступай.