— Что всё это значит?
Она хлопает по кровати, после чего достает ручку изо рта и указывает на строку на странице.
— Это мое предположение, как Кейт должна отреагировать, когда Келлан не приезжает забрать ее с работы, как обещал, потому что он занимался серфингом и потерял счет времени.
Поддавшись любопытству, я беру в руки рукопись.
— Ты не хочешь, чтобы она звонила ему и спрашивала в голосовом сообщении, где он?
Она машет головой из стороны в сторону.
— Нет! Девушка бы этого не сделала. По крайней мере, не сразу.
Я задумчиво постукиваю по подбородку.
— Почему нет? Я бы сделал.
Раздается щелчок языка, и ручка указывает на меня.
— Именно. Так бы поступил парень, не девушка. Кейт бы ждала и ждала, и ждала, и становилась бы с каждой минутой всё злее и злее. И не важно, насколько она милая. Затем бы она ушла, отправившись домой, возможно, написала подруге и думала о нем, пока он, наконец, не позвонил бы ей. А если бы он не позвонил ей в течение часа или двух, тогда уже она позвонила бы ему.
Я чешу голову.
— Зачем ей звонить ему с таким опозданием?
— Потому что он был придурком, променявшим ее на нечто более веселое, и не заслуживает знать, что она ждала его.
— Нет, он не поэтому опоздал. Просто он увлекся.
— Но Кейт этого не знает.
— Он скажет ей об этом позже.
Амелия пожимает плечами.
— Но это всё равно неправильно. Кейт часами думала о нем, в то время как он и не вспоминал о ней, пока не слез с доски. Теперь ему нужно доказать, что он хочет быть с ней.
— Правда?
Она кивает.
— Конечно. Однако их отношения пока только начались, так что оба теперь будут осторожнее. Он не может переусердствовать с извинениями, иначе потеряет имидж плохого парня, но всё равно должен быть искренним.
Я ухмыляюсь этому. Женщины вообще понимают, что мы не пытаемся придерживаться того или иного имиджа плохих парней?
— И, — продолжает Амелия, — Кейт не может быть слишком стервозной или сильно злиться, иначе потеряет его. Между этим тонкая грань.
Я могу лишь покачать головой.
— Женщины — сложные существа.
— Так и есть. Весь этот синдром «Я сказала «нет», но на самом деле имела в виду «да», и ты должен был это знать».
Может, это имела в виду моя мать, когда сказала, что «Фанатке» не хватает настоящих эмоций? Может, она хотела сказать мне, что я не понимаю женщин? Но в этом можно было обвинить ее, ведь, хоть она и прилагала больше усилий последние несколько лет, пытаясь быть частью моей жизни, это не компенсировало все те годы, когда мы жили в одном доме, но ее никогда не было рядом. Вовсе.
Все считали, что быть частью «королевской» династии Голливуда — это гламурно. Вот только это не так. Королевы никогда не было дома, а Король обычно напивался до беспамятства в каком-то баре. Из-за этого мне, Принцу, самому приходилось заботиться о себе.
Ненавижу вспоминать о тех днях.
Сморгнув эти воспоминания, я фокусируюсь на Амелии.
Заинтригованный, я сажусь рядом с ней и пролистываю рукопись. Была бы она моим другом, мне не приходилось бы каждый раз беспокоиться о своем члене, приходящем в режим боевой готовности, когда я нахожусь рядом с ней.
Да, друзья.
Мы с младшей сестрой Кема можем быть друзьями.
Это возможно.
По крайней мере, я надеюсь. Но, блять, как же вкусно она пахнет.
Мне приходится напоминать себе, что Амелия — младшая сестра Кема, и он убьет меня, если я прикоснусь к ней.
Хлопнув в ладоши, я решительно настраиваюсь не сходить с тропы дружбы.
— Где ещё ты сделала пометки?
Она смотрит через мое плечо на прикроватную тумбочку и на часы на ней.
— У нас достаточно времени?
Я киваю.
— Я быстро собираюсь, да и к тому же, нам только к семи тридцати.
— Хорошо, — она делает глубокий вздох. — Ты не разозлишься?
— Нет.
— Ну, тогда я пока не закончила, но мне кажется, что персонаж Келлана намного превосходит Кейт.
— И тебе это не нравится?
Она качает головой.
— Совсем нет. Думаю, зрителю должно быть сложнее понять, кто из них положительный, а кто отрицательный герой. В общем, Кейт должна больше располагать к себе.
Я указываю подбородком на рукопись, которую писал последние два года и выбросил из-за одного отрицательного отзыва.
— В каком плане?
Амелия садится и скрещивает ноги, оттягивая край платья вниз по бедрам, чтобы не было видно трусиков.
— Можно быть честной?
— А ты бываешь другой?
Она пожимает плечами, и, когда ее плечи поднимаются, я не могу не смотреть на ее грудь. Кажется, она идеально ляжет в мои руки.
— У тебя она получилась слегка навязчивой, а я не думаю, что Келлану нужна такая девушка. Он хочет реальной любви, настоящей девушки, и, думаю, тебе нужно превратить Кейт в такую девушку. Она должна стать Золушкой, а он — ее Прекрасным Принцем. Это поможет добавить той искренности, которую ты ищешь.
Я киваю, принимая критику и на самом деле соглашаясь с ней. Я могу это сделать. Могу улучшить сценарий.
Ее большие золотые серьги-кольца качаются из стороны в сторону, когда Амелия делает очередную заметку на полях.
— Может, создать для Кейт грустное прошлое?
— Например?
Она улыбается, словно и это продумала.
— Возможно, ее мать погибла при трагических обстоятельствах, а отец стал алкоголиком, потому что сильно скучал по ней. Младшему брату Кейт может быть шестнадцать вместо шести, и он должен быть бунтарем, который нуждается в заботе.
— И Келлан взял бы его под свое крыло? — предлагаю я.
— Да, что-то вроде того. Что-то, что поможет зрителю понять, Кейт — сильная женщина, которой свойственна решительность и настойчивость.
Я просто моргаю в ответ. Она попала точно в цель. И впервые я начинаю гадать, не проводил ли параллель со своей жизнью, даже не осознавая этого.
— Продолжай, — говорю я ей. — Что еще?
— Ну, я подумала...
Следующие шестьдесят минут Амелия рассказывает, что, по ее мнению, мне нужно сделать, чтобы Кейт стала звездой. И я слушаю, не отвлекаясь и не думая о нас, о том, как мы можем вместе работать, потому что это — то, что происходит здесь и сейчас — важно.
Нет, это не просто важно...
Это моя гребаная жизнь.
Глава 12
ВАЛЕНТИНКА
Амелия
К своим одиннадцати годам я была замужем дюжину раз.
Моими мужьями были четыре лучших друга, три собаки с нашего района, два бродячих кота и два моих очень несговорчивых брата. Кема уговорить было сложнее, чем вечно веселого Брэндона. Последним из моих мужей был Бруклин Джеймс, и женился он на мне под нескончаемые протесты.
Все свадьбы были хорошо спланированы и варьировались от простых до изысканных — тайные бракосочетания, церемонии в саду и да, даже королевская свадьба, которая была с Бруклином.
Моя няня всегда играла роль священника и начинала речь словами «Дорогие возлюбленные».
Мне это нравилось.
Окруженная куклами Барби и плюшевыми животными, я всегда надевала белое дизайнерское платье, которое исчезло из гардероба мамы, о чем она и не подозревала. Фату мне заменяла белая наволочка, а когда я говорила «Согласна», то сжимала в руках одуванчики и дикие фиалки, собранные в Центральном Парке.
После церемоний я всегда делала фотографии, чтобы запечатлеть особенные моменты, после чего мы ели капкейки и пили лимонад.
Мой дедушка посещал несколько моих свадеб, на которых притворялся фотографом, снимая нас на свою камеру, которую со временем подарил мне. С ним всегда было так весело. И, как и он, я люблю запечатлевать на фотографии счастливые моменты, те, что будут длиться вечно.
Кто знает, может это единственное, что действительно важно.
Чувствую укол в сердце, наблюдая за людьми вокруг — улыбающимися, смеющимися — и мне хочется быть той, кто запечатлеет для них эти мгновения.
Захват.
Щелчок.
Профессиональный фотограф кружит по комнате, снимая ново-обрученную пару и их гостей, я слежу за ним слегка с завистью и улыбаюсь, когда он просит их позировать для камеры.
Захват.
Щелчок.
Полная нежеланной зависти, я делаю глоток белого вина и бросаю взгляд чрез плечо, чтобы отвлечься на пару секунд от этой атмосферы.
«Скала» — потрясающее место. Интерьер сродни кремового цвета шкатулке для драгоценностей, но без излишеств — количество блеска рассчитано точно, чтобы добавить немного магии. Но снаружи заведение выглядит точь-в-точь, как драгоценный камень. Вторя своему названию, ресторан находится на краю скалы с видом на Тихий океан. Терраса огромная и за вид, открывающийся с нее, можно умереть. Но сегодня все мы заперты внутри из-за непрерывных плохих погодных условий.
Познакомившись со всеми, попробовав все канапешки и сыр, что разносили официанты, закуски и основные блюда со шведского стола, я настояла, что хочу понаблюдать за людьми, пока Бруклин решил совершить ещё один круг.
Чувствуя легкое опьянение, я смотрю в огромное окно и думаю о красоте, которую оно так ясно позволяет увидеть. Дождь всё ещё льет, и я наблюдаю, как тяжелые капли падают в океан, словно осколки стекла. Увлеченные бесконечным потоком, мои мысли возвращаются к высокой черной шляпе, в которой Бруклин был в день нашей фальшивой свадьбы, и отвращению на его лице, когда я поцеловала его.
Ну или я думаю, что первая наклонилась, соединив наши губы. Честно, я не помню. Поцелуй, конечно, был легким — просто чмок, и не нес в себе сексуального подтекста. И всё же это был мой первый поцелуй, и Бруклин был моим последним мужем — игра в свадьбу устарела к моменту, как мне исполнилось одиннадцать, и я готова была переключиться на кинозвезд и подростковых идолов.
Из детских грез меня вырывает смех — звук, к которому меня странным образом тянет.
Мой когдатошний муж очаровывает зал. Ведя увлеченные беседы с гостями со стороны невесты, он заставляет всех женщин смеяться и временами краснеть. Виной тому то, как он смотрит на тебя, как невзначай подходит ближе, как его дыхание касается щеки.
Парень от природы такой очаровательный, и я даже не уверена, что сам осознает, как ямочки на его щеках влияют на женщин, с которыми он разговаривает.