Бруклин называет это цирком только потому, что Джиджи превратила это в цирк. Клянусь, в Соединенных штатах не найдется ни единого человека, который бы не знал, кто приглашен на празднование и где оно проходит. Вот вам и секретность. И так как Джиджи случайно проговорилась во время одного интервью, ей пришлось кое-что поменять. Для начала она сократила количество прессы. Потом категорически отказалась от сопровождения во время свадебной церемонии. Она без пояснения причин объявила, что хочет идти к алтарю сама. Ходят слухи, что ее «капризы невесты» вызвали раздор между участниками свадьбы и спровоцировали принятие этого решения. Бруклину ничего неизвестно. Всё, что он знает, – это то, что свита всё же должна появиться, просто они будут сидеть в зале.
Дверь открывается, и Бруклин предлагает мне руку. Я даже не заметила, что он выбрался из машины, моя голова кружилась от всех этих странностей.
Солнце слепит, и я рукой создаю тень над глазами, пока разглядываю лица, спрятанные за солнцезащитными очками, имена обладателей которых я точно могла бы назвать, если бы они сняли очки. Некоторых я могу узнать и так. К счастью, я не так легко поддаюсь влиянию звезд. Будучи жительницей Нью-Йорка, я привыкла сталкиваться со знаменитостями.
Бруклин ведет меня к толпе, и внезапно я испытываю прилив энергии и жалею, что нет при себе камеры. Я, возможно, и нелегко поддаюсь влиянию звезд, но это элита Голливуда, и я не прочь запечатлеть момент.
Женщина с большими очками от Шанель пялится на нас. Она стоит рядом с мужчиной в черном костюме-тройке и соломенной шляпе. Думаю, это Томми Риджинс, звезда прошлогоднего хита «Мир грез». Сюжет был незамысловатым, как и фильм. Действие происходило на отдаленном острове, владельцем которого был Томми, он открыл двери своего дома гостям и гарантировал, что все их грязные мечты сбудутся. На днях я прочитала, что сиквел под названием «Мир эротики» на данный момент находится в производстве.
Женщина снимает очки и машет Бруклину. Теперь я ее узнаю. Это Саша Гомез и она, как и Чейз Паркер, засветилась на канале MTV вместе с ним. Хоть я никогда и не спрашивала Бруклина о ней, всё же знаю, что они годами сбегались и разбегались.
Поскольку Саша всё ещё находится в центре внимания, они много раз фотографировались вместе. Картер всегда следит за такими вещами, а теперь я жалею, что тоже не делала этого.
Бруклин улыбается ей искренней улыбкой. Я не ревную, или не хочу ревновать; просто я думала, что он одарит ее своим равнодушным кивком и пройдет мимо. Вместо этого он улыбается ей, хотя почти никогда никому не улыбается.
Проходя мимо нее, он пожимает пару рук, целует несколько щек, представляет меня множеству телевизионных звезд, чьи шоу я никогда не видела, и множеству тех, чьи видела, и я обо всем забываю.
Когда толпа растворяется и приземляется другой вертолет, Бруклин склоняется, чтобы прошептать что-то на ухо, но я не могу его расслышать.
Лопасти вертолета слишком громко работают.
Я решаю не кричать и просто киваю, улыбаюсь ему, на мгновение любуясь им. Как он спокоен и расслаблен в этой обстановке. Как невероятно он выглядит в своих идеально сидящих брюках, плотно облегающей белой рубашке и запонках, блестящих на солнце.
Как он находится здесь в своей тарелке, будто тут ему и место... в Голливуде.
Настоящий Принц Голливуда.
Глава 32
РЕАЛЬНОСТЬ КУСАЕТСЯ
Бруклин
Хотелось бы мне сказать, что это место безвкусно.
Что это Голливудский перебор, как и всё, что я когда-либо знал о Голливуде, но не могу.
Хотел бы я сказать, что мои ожидания насчет цирка оправдались, но это не так. И мне становится интересно, не было ли мое восприятие все эти годы искаженным, словно меня ослеплял успех родителей, не позволяя видеть ничего, кроме них.
Конечно, тут расставлены тенты на бесчисленных акрах свежескошенной зеленой травы, но нет слонов и арахиса, только белый песочный пляж и нетронутые окрестности – всё именно так, как было представлено в рекламе.
Нас обдувает холодным ветром.
И, глядя на текст на телефоне, я закрываю глаза и вдыхаю соленый воздух, полный возможностей.
Чувствуя себе на вершине мира, я смотрю на сидящую рядом Амелию. Я знаю, что по нашей договоренности через несколько часов всё будет кончено, но не могу ничего с собой поделать, беру ее за руку и сжимаю.
Я хочу попросить ее остаться.
На самом деле, я собираюсь попросить Амелию об этом сразу, как только мы уйдем со свадьбы.
Не смотрите на меня так.
Мы поговорим с Кемом вместе, он поймет.
Надеюсь.
Я объясню ему, что изменился.
Я собираюсь уволиться с работы спасателя и наконец стать тем, кем хочу быть. Наконец поставить вторую ногу впереди первой и прыгнуть.
На самом деле, я бы сказал, что сегодняшний день — это начало нового меня. И Амелия — первая, с кем я хочу поделиться новостями. Хочу рассказать, что мистеру Герхарду понравилась моя рукопись. И что Блейк Джонсон, племянник мистера Герхарда и один из самых крупных спонсоров инди-фильмов в Голливуде, хочет завтра поговорить со мной о возможности продвижения к производству.
Хочу поблагодарить за то, что не сомневается во мне.
Сказать, что хочу не сомневаться в себе.
Что рождение среди элиты Голливуда и взросление в тени знаменитых Голливудских родителей было непростым.
Что у меня заняло слишком много времени осознание того, что я могу быть собой.
И, несмотря на то, что мой отец уже вышел в тираж, было время, когда все говорили только о нем. И, несмотря на то, что моя мама теперь стоит за камерой, было время, когда люди делали всё, только бы получить ее фото и продать тому, кто заплатит больше.
Было время в моей жизни, когда я был только Бруклином Джеймсом – сыном Тодда Джеймса, или Бруклином Джеймсом – сыном Эммы Фейрчайлд.
Так было даже тогда, когда я снимался в «В погоне за солнцем».
Но теперь я могу честно сказать, то время ушло.
Вдыхая холодный воздух и чувствуя тепло инфракрасных ламп на коже, я знаю, что это правда. Это поколение знает меня – Бруклина Джеймса, автора сценария, который они с нетерпением ждут.
И это офигительно приятно.
Как только начинает играть традиционный свадебный марш, я передвигаю наши руки по ноге Амелии и просовываю пальцы в разрез платья, чтобы почувствовать ее шелковистую кожу.
Я вел себя с ней как придурок и намерен загладить свою вину.
Неохотно отводя от нее взгляд, я смотрю на Чейза, стоящего впереди в белом смокинге, черном галстуке и с белым платочком в кармане. Я не могу не завидовать ему.
Девушки всегда звали его сердцеедом, но он нашел ту самую и решил остепениться, как будто это самая естественная вещь в мире.
Мы все поворачиваем головы, чтобы взглянуть на невесту, но проход остается свободным.
— Что происходит? — шепчет мне на ухо Амелия.
Ее тело настолько близко к моему, что мне не составляет труда проникнуть пальцами еще дальше под разрез на ее платье.
— Вероятно, просто небольшая заминка, — шепчу я.
Амелия смотрит на меня, а потом — вниз. Она хмурится, сощурив глаза.
Мне не нравится, что она мной недовольна.
Она похожа на взбешенного котенка, чьи коготки готовы вырваться наружу. И да, мой член становится немного тверже от мыслей о ней, царапающей мне спину.
Среди людской болтовни я наклоняюсь еще ниже, беру ее накидку, сумочку и кладу их ей на колени.
Амелия бросает на меня еще один хмурый взгляд и крепко прижимает к себе эти предметы, чтобы остановить мои движения.
— Не веди себя так, — шепчу я. — Прости, что вел себя, как мудак.
— Высокомерный мудак, — шепчет она.
Я ухмыляюсь.
— Да, именно.
Ее руки остаются на месте, но больше не прижимаются и не защищают ее киску от меня. На нас никто не обращает внимания, и я быстро понимаю, что она поступила именно так, как я сказал – пришла без трусиков.
Черт бы меня побрал.
Она такая горячая и шелковисто гладкая.
Музыка продолжает играть, и, пока мои пальцы нежно ласкают складочки ее киски, я позволяю разуму блуждать только вокруг нас, сидящих здесь. Представляю, как схватил бы ее за бедра и поднял к себе колени, если бы мы были одни. Расстегнул бы ширинку, усадил Амелию сверху и сказал бы объезжать меня. Как бы это было быстро, горячо и бесконтрольно из-за моей невыносимой потребности в ней.
— Джиджи нет на острове, — кричит кто-то из арки.
Тихий шепот становится громче, и я быстро вытаскиваю руку. Теперь люди встают, музыка останавливается.
— Это всё из-за видео, — довольно громко позади нас заявляет женщина.
Заинтересовавшись, я поворачиваюсь, восхитительный аромат киски Амелии долетает до моего носа.
— Какое видео? — спрашиваю я.
За мной сидит партнерша Джиджи, и ее губы поджаты в отвращении.
— Которое TMZ только что опубликовало. О Чейзе в каком-то стрип-клубе.
— О, боже, — восклицает Амелия, задыхаясь.
Я знаю, что он не сделал ничего плохого, потому кажется странным то, что невеста сбежала только из-за этого. Промолчав, я поворачиваюсь к Амелии, ищущей в телефоне видео, заголовок которого гласит: «Чейз Паркер сексуально зависим».
Моя кровь кипит от ярости. Это Голливуд, который я помню. Тот, который живет и дышит сфабрикованными фактами и нелепыми обвинениями.
А потом моя кровь закипает по совершенно другой причине, потому что на экране Амелии появляется сообщение от Лендона Риза с вопросом: «Как свадьба?»
Всё моё тело напрягается.
Охренеть, какой же я идиот.
Всё это время я думал, что наши отношения реальны, что я — то зло, в котором она нуждалась. Я, блять, знал это. И всё равно позволил этому случиться. Трахаясь со мной, она поддерживала связь с добром.
С ее Мистером Правильным.