Я перерыл все свое имущество и подверг его строгой ревизии. Большую часть этого наверняка можно продать. В первую очередь, алхимические приблуды. Густава, конечно, жаба давила, продавать «все, что нажито непосильным трудом», но я резонно возражал, что до места назначения мы все это не довезем. Либо испортится, либо побьется в дороге.
— Мы едем в глушь! — ворчал принц. — Где мы сможем приобрести подобное оборудование?
— Сами сделаем, — успокоил я Густава.
— Ты же не веришь в возможность создания философского камня!
— Не верю. Зато примерно представляю, как создать много других ценных вещей. Понадобится, конечно, время, чтобы получить прибыль, но мы справимся. Понимаю, что ты привязан к этим вещам, и достались они тебе не так просто. Но нам нужны деньги. Так что, увы, твои колбы и реторты придется-таки продать. Вот книги да, книги оставим.
Научная ценность трудов по алхимии вызывала у меня сомнения, но продавать книги в Падуе однозначно не стоило. Здесь их оценят, в лучшем случае, за ту же сумму, за которую Густав их приобрел. Деньги пусть и неплохие (книг в это время вообще мало, тем более узкоспециальных, и дешево они стоить просто не могут), но в той же Праге я могу получить за них в два-три раза больше.
Неплохую сумму я выручил за украшения. Перстни, цепочка, расшитый пояс — все пошло в дело. Я пристроил даже чернильницу и набор новых перьев. Восковой таблички мне вполне хватит. Жаль, выделенных мне свечей осталось не так много — как раз где-то на месяц, в режиме жесткой экономии. Но зато я и на новые тратиться не стал. Расходов и так предстояло целое море.
Нужна теплая одежда, ибо там, куда я направляюсь, зимы явно отличаются от итальянских. Нужен хоть какой-то запас еды на всякий непредвиденный случай — крупы и солонины. Нужны крепкие сапоги, ибо туфли — это до первой лужи. Да и не вынесут они долгой дороги. Та пара, которая на выход — в них только и ходить по сухой и, желательно гладкой поверхности. А туфли, которые Густав носил постоянно, доживали последние дни. Может быть даже — часы.
Словом, вернулся я к идее продать свой выезд. Точнее, деревянный короб на колесах и одну клячу. Вторая, чуть получше, потащит вещи. Чего я, собственно, в сундук уперся? Вещи вполне можно было сложить в мешки. Хотя нет… дожди, снег, метель… мешки не вариант. Но сундук слишком тяжелый! Уменьшить вес? Тоже не вариант. Я и так совершил эпический подвиг, избавившись от всего лишнего. Осталось только самое необходимое.
Какой выход? Сундук тоже надо продать. Тем более, он у меня довольно красивый. Видимо, остатки былой роскоши. А вместо этого купить два сундучка полегче, дорожных, хорошенько просмоленных. Без всяких украшений в виде резьбы и накладок, которые только увеличивают вес и без того нелегкого монстра.
— Сын мой, ты собираешься продать свой выезд? — ужаснулся брат Агостино.
Надо же, как быстро прискакал. Я только-только успел озвучить свою идею Паоло. И оказался прав — приставленный ко мне слуга стучит на меня иезуитам с упорством дятла.
— Воистину, достиг я крайнего оскудения. Ибо желаю предстать перед новым польским королем достойным своего высокого происхождения. Чтобы ему не было стыдно признать во мне кузена.
— Орден надеялся, что ты пожертвуешь ему свой выезд.
— Брат Агостино, я не могу даже купить себе новых сапог в дорогу! — искренне возмутился я.
Не, вообще обнаглели. Пожертвовать им. Харя не треснет? Судя по постной физиономии иезуита — вряд ли. Он помялся, повздыхал, но поняв, что идти ему навстречу я не собираюсь, сделал другое предложение.
— Церковь всегда с пониманием относится к желаниям своей паствы. И могли бы если не принять в дар, то так и быть, выкупить выезд. С твоей стороны, сын мой, будет богоугодным поступком назначить приемлемую цену.
Те же яйца, только в профиль? Это они фиг угадали. Я уже выяснил, сколько стоят кляча с деревянным ящиком, и не собирался уступать ни единой медной монеты.
Однако, надо отдать иезуитам должное, торговаться они умели. И Агостино сбил-таки цену, пообещав место для моего багажа в повозке иезуитов, кормежку во время дороги и даже кожу на сапоги. Последнее я решил выбрать сам. Да и с уровнем кормежки следовало заранее договориться. А то окажусь на хлебе и воде, поскольку «до первой звезды нельзя».
Немалый спор возник у нас и из-за обстановки в снимаемых для меня комнатах. Большая ее часть была куплена на мои средства, и я не видел причины, по которой должен был все это подарить Ордену. Так что битва шла за каждый стул. И даже за часть посуды. Золота/серебра/фарфора у принца не было, но приличный керамический сервиз имелся. Как и кое-какие вещицы из стекла, пусть и не лучшего качества.