Впрочем, до национальности портного мне не было никакого дела. Лишь бы исполнял заказ точно и в срок. Хочется ему считать себя итальянцем? Да ради бога! Хоть негром преклонных годов. А шить мужик умел. И буквально слету понимал, что клиент хочет. Даже если клиент мог объяснить только очень примерно и на пальцах.
В результате, я получил нечто вроде удлиненного кителя с воротником-стойкой. Четкое, лаконичное, и подчеркивающее мою неплохую фигуру. Тренировки зря не прошли. И субтильный принц превратился в спортивного парня. Да, средней комплекции. Но по сравнению с тем, что было — небо и земля. Тем более, что у Густава и телосложение было такое, что сильно не развернешься.
Штаны были немного мешковатые, но совсем поперек моды идти я не решился. Итак изрядно отошел — до сих пор у местных стиляг популярны штаны, создающие впечатление, что на ноги натянули два надувных круга. Зато короткий плащ, накидывающийся на одно плечо и украшенный двумя золотыми полосами, был остромоден.
Густав на него еще в Падуе облизывался. Да и я против такой вещи ничего не имел. Выглядит стильно и не мешается. И главное — теперь мы можем себе это позволить! Причем не в одном экземпляре. Костюмов, кстати, я тоже несколько штук заказал. С разной вышивкой и структурой ткани. Главное — фасон подошел.
Сапоги я также делал на заказ. У брата моего портного. Тоже «итальянца», как несложно догадаться. Причем в нескольких вариантах — как для понтов, так и дорожные. Туфли с чулками пришлось покупать поневоле. Ибо без них на порог порядочного дома не пустят. Как же, мода, подчеркивающая статус.
Ну и про украшения следовало подумать. Драгоценный камень на шляпе, удерживающий перо какой-то экзотической птицы, пара перстней (необходимый скромный минимум) и золотая цепь. Толщина и искусное плетение которой, между прочим, тоже диктовались сословными правилами.
В итоге, получился экземпляр толщиной в полтора пальца (братки 90-х обзавидовались бы), заканчивающийся на уровне груди. Ну и медальон золотой, украшенный камнями и гербом королевского семейства Ваза. Наглость, конечно, но для Праги простительно.
Да и кому из местных обывателей интересно, что там в Швеции происходит. Большинство из них дальше пражских предместий не выезжали. Для них Швеция так же далека, как Австралия, так что я спокойно мог понтоваться.
Наверное, в какой-то мере это был вызов моему неопределенному положению. Мои инстинкты кричали, что не надо отсвечивать, надо проявить лояльность, усыпить бдительность, и нанести удар в самый нужный момент. Однако порой натура Густава брала свое. Похоже, осознание того, что он принц, все-таки покорежило его мозги.
Ну а для меня весь окружающий мир продолжал казаться странным, так что я Густава не ограничивал. Да, я привык. Влился. Адаптировался. Но иногда окружающая действительность меня вымораживала. Особенно если я начинал задумываться о глобальных вещах.
Было странно оказаться современником событий, о которых читал в исторических книгах и приключенческих романах. Гибель Непобедимой армады, убийство Жаком Клеманом Генриха III, четыре Папы Римских за три года, очередная русско-шведская война…
Это было завораживающее зрелище. Даже для него самого. При подготовке к сеансам алхимии (на которые собиралась толпа народа), принц показывал нюансы, объяснял, проводил совместные эксперименты, но Лисак так и не смог привыкнуть к этим чудесам. И, выходя к толпе, чувствовал себя немного магом.
Для демонстрации алхимии было снято отдельное помещение. Не в центре же города, тем более не в особняке принца принимать торгашей, зажиточных крестьян и удачливых мастеров. Сеансы стоили приличных денег, так что неподобающей публики здесь в принципе не могло быть. Только солидные, платежеспособные люди. Некоторые приходили по несколько раз.
Простейшее действие — два стакана (с обычной и соленой водой). В одном яйцо опускается на дно, во втором плавает на поверхности. Если добавить к этому загадочный жест, эффект усиливается. Стаканы, понятно, производства мастерских Густава, это обязательно упоминается.
Но больше всего Лисаку нравилось то, что сам принц называл фокусами. Ловкость рук, рождающая обман, за который зрители с удовольствием платят. И еще возвращаются, чтобы обмануться снова!
Прозрачное стекло, закрепленное на столе, по разные стороны от него (на равном расстоянии) свеча и прозрачный кувшин. В полумраке помещения кажется, что свеча стоит в кувшине. И, когда алхимик, в очередной раз сделав таинственный жест, наливает в кувшин воды, свеча продолжает гореть.