Она засмеялась.
— Представь прелестную картину, — начала она. — Малышка Джасра и Принц Тьмы…
— Не пытайся сменить тему разговора. Подумай, как это смущает выросшего человека — его мамочка посылает демона присмотреть за ним.
— Своеобразно. Это был всего лишь демон, дорогой.
— Кого это заботит? Принцип тот же. Где ты откопала эту мысль о защите? Я обижаюсь…
— Вероятно, тай’ига спасла тебе жизнь больше, чем единожды, Мерлин.
— Ну да. Но…
— Тебе лучше быть мертвым, чем быть защищенным? И только потому, что это исходит от меня?
— Не в этом дело!
— Так в чем?
— Надеюсь, тебе понятно, что о себе я могу позаботиться сам, и…
— Но ты не смог.
— Но ты этого не знаешь. Я обижен тем, что ты начинаешь с мнения, будто в Тени мне требуется дуэнья, что я наивен, доверчив, беспечен…
— Полагаю, хоть это и заденет твои чувства, но можно смело сказать, что таким ты и был, собравшись в края, настолько отличающиеся от Дворов, насколько отличается Тень.
— Да, о себе я могу позаботиться сам!
— Ты не сделал для этого ни капли. Зато напридумывал массу чепухи. С чего ты решил, что причины, которые ты перечислил, единственно возможны для моих действий?
— О’кей. Расскажи, знаешь ли ты, что Льюк пытался убить меня тринадцатого числа каждого апреля. И если — «да», почему ты мне просто этого не сказала?
— Я не знала, что Льюк пытался убить тебя тринадцатого числа каждого апреля.
Я отвернулся. Сжал кулаки и разжал их.
— Тогда какого дьявола ты это сделала?
— Мерлин, почему для тебя так сложно допустить, что другие люди могут иногда знать то, чего не знаешь ты?
— Начни с их нежелания изложить мне эти вещи.
Долгое время мать молчала. Затем:
— Боюсь, в чем-то ты прав, — сказала она. — Но были серьезные причины не говорить на эти темы.
— Тогда начни с невозможности рассказать это мне. Скажи, почему ты мне не доверяешь.
— Это не вопрос доверия.
— Тогда нет ли резона рассказать хоть что-то сейчас?
Последовало еще одно, более долгое молчание.
— Нет, — наконец сказала она. — Еще нет.
Я повернулся к ней, сохраняя лицо спокойным, а голос ровным.
— Значит, ничего не изменилось, — сказал я, — и не изменится никогда. Ты по-прежнему не доверяешь мне.
— Это не так, — ответила мать, глянув на Сугуи. — Просто это неподходящее место или неподходящее время для обсуждений.
— Могу ли я принести тебе напиток, Дара, или что-нибудь поесть? — немедленно сказал Сугуи.
— Спасибо, нет, — отозвалась она. — Я не могу долго здесь задерживаться.
— Мама, расскажи мне тогда о тай’ига.
— Что бы ты хотел узнать?
— Ты наколдовала их из-за Обода.
— Верно.
— Подобные существа бестелы сами по себе, но для собственных целей способны замещать живых хозяев.
— Да.
— Предположим, такое существо заняло личность в момент — или близко к моменту — смерти, оживив дух и контролируя разум?
— Интересно. Это гипотетический вопрос?
— Нет. Это действительно случилось с той, кого ты за мной послала. Теперь она, кажется, неспособна выйти из тела. Разве не так?
— Я не совсем уверена, — сказала мать.
— Она теперь в ловушке, — предложил Сугуи. — Входить и выходить она может, только используя присутствующий разум.
— Под контролем тай’ига тело победило болезнь, убившую сознание, — сказал я. — Ты полагаешь, она застряла на всю жизнь?
— Да. Насколько я знаю.
— Тогда скажи мне: освободится ли демон, когда тело умрет, или умрет вместе с ним?
— Все может пойти и так, и так, — ответил он. — Но чем дольше демон остается в теле, тем более вероятно, что он погибнет вместе с ним.
Я опять посмотрел на мать.
— И там ты держишь финал этой истории, — заявил я.
Она пожала плечами.
— Я разочаровалась в этом демоне и освободила его, — сказала она. — Ну, и всегда можно наколдовать другого, была бы нужда.
— Не делай этого, — сказал я ей.
— Не буду, — сказала она. — Сейчас нужды нет.
— Но если тебе покажется, что есть, ты сделаешь?
— Мать заботится о безопасности сына, нравится это ему или нет.
Я поднял левую руку, вытянул указательный палец в гневном жесте, как вдруг заметил, что ношу яркий браслет… он казался почти голографической копией витого шнура. Я опустил руку, сглотнул первый ответ и сказал:
— Теперь ты знаешь мои чувства.
— Я знала их давным-давно, — сказала она. — Давай пообедаем в Путях Всевидящих, на половине цикла, считая от нынешнего момента, в пурпурное небо. Согласен?