Как видим, люди, составлявшие риомское окружение Ромма, – персоны весьма просвещенные – были далеки от духа собственно Просвещения, которое во Франции характеризовалось достаточно ярко выраженным негативизмом по отношению к религии. Напротив, добрых риомцев отличало по-янсенистски трепетное отношение к вере и резкое неприятие любых попыток как-либо принизить ее значение.
Вместе с тем из этого отнюдь не следует делать вывод, что юность Ромма прошла в сугубо монастырской обстановке. Среди тех немногих сведений о раннем периоде его жизни, которые поток времени донес до нас, есть и фрагменты двух писем – свидетельство его юношеской любви. В конце XIX века эти документы находились в руках овернского историка-краеведа Ж. Дедевиза дю Дезера, который процитировал их в своей лекции о Ромме и Субрани. Однако, проявив деликатность (возможно, тогда еще были живы ближайшие потомки этой в дальнейшем почтенной дамы), он не назвал полное имя возлюбленной Ромма, упомянув лишь, что это была его кузина «Мадлен Б…». И только в конце ХХ века овернский краевед Р. Бускейроль указал, что речь шла о кузине Ромма – Мадлен Буавен, но оригиналов самих писем у него уже не было, и он их цитировал по тексту Дедевиза дю Дезера.
Жорж Луи Леклерк, граф де Бюффон (1707–1788), знаменитый французский биолог и натуралист, сделал своими сочинениями биологию весьма модной в среде просвещенной публики того времени
Первое из посланий датировано 21 июля 1769 года Жильберу, тогда еще школяру Ораторианского коллежа девятнадцать лет, девушке – семнадцать. Вот, что он пишет ей:
«Я люблю Вас. И не делаю из этого тайны. Но, увы, быть может, я зашел слишком далеко? Могу ли я сделать Вам подобное признание, не будучи уверен в Вашем? Если Вы окажетесь настолько неблагодарны, что не ответите мне тем же, я буду считать себя несчастнейшим из людей. С этого момента я испытываю странное томление…»
Жан-Оноре Фрагонар. «Поцелуй украдкой»
Здесь Дедевиз дю Дезер, к сожалению, прерывает цитату, и о завершении послания мы можем судить лишь по ехидному замечанию историка: «Мадлен не заставила Ромма томиться, и еще до того, как запечатать письмо, он получил от нее кольцо и… зубочистку, после чего ответил ей акростихом столь совершенной пошлости, что, похоже, заимствовал его у соседа-кондитера».
Их роман развивался, по-видимому, достаточно неспешно. Лишь четыре года спустя Жильбер позволил себе по отношению к девушке некоторые вольности, за которые она попыталась наградить его оплеухой. Об этом мы узнаем из его письма от 18 декабря 1773 года:
«Моя дорогая кузина, я неплохо себя чувствую, отразив Вашу оплеуху. Но не думайте, что я не испытываю никаких эмоций. Судьбе было угодно, чтобы я сдерживал до сих пор чувство мести, но оно от этого только окрепло, и я не упущу случая дать ему возможность вырваться наружу. Оплеуха стоит пяти поцелуев. Я посылаю их Вам со всем тем пылом, с которым они только и могут искупить мое огорчение. Два я запечатлеваю на Ваших очаровательных щечках, которые так украсила Ваша скромность, ведь без нее любая красота ничто. Газовая косынка иногда позволяет внимательному глазу разглядеть нечто такое, на чем я оставляю еще два своих поцелуя. И не стоит пугаться моего возмездия; оно, на мой взгляд, еще не соразмерно тому злу, которое вы мне причинили. Наказание это столь же легкое, как и бумага, на которой Вам о нем сообщается, и я его с охотой сокращу еще больше, обменяв пятый поцелуй на нечто более существенное. Я буду стараться изо всех сил, чтобы заслужить еще одну оплеуху. Не знаю, удастся ли мне в этом дойти до конца. В предвкушении сего имею честь оставаться, моя дорогая кузина, Вашим скромнейшим и покорнейшим слугой».[4]
Звучит многообещающе, однако, по словам Дедевиза дю Дезера и Бускейроля, исполнения «угрозы» бедной Мадлен пришлось ждать еще целых… пятнадцать лет. Впрочем, к их истории мы еще вернемся.
Рассказ же о риомской юности Ромма подходит к концу. Других сведений об этом периоде его жизни у нас пока нет. Известно лишь, что осенью 1774 года Жильбер Ромм покинул родной город и отправился в Париж.
Глава 2
Осада «республики наук»
Точной даты прибытия Ромма в Париж мы не знаем. А. Галанте-Гаронне полагает, что это произошло в конце сентября 1774 года, известный овернский историк Ж. Эрар – в октябре. Первое мне представляется более правдоподобным. В своем письме от 14 октября 1774 года, открывающем многолетнюю череду его посланий на родину, Ромм сообщает, что после приезда в Париж он, помимо прочих трат, заплатил за 15 дней проживания на улице Старого монетного двора. Ну а поскольку в тот же день, когда было отправлено это послание, он обосновался уже по новому адресу – на улице Прачек, логично предположить, что к моменту написания письма эти 15 дней уже истекли. Иными словами, на парижскую землю Ромм ступил, очевидно, не позднее 30 сентября.