Забавно, что заржали Дана и Валера – «истинный» гуманитарий и рьяный технарь. Катя только хмыкнула. Конечно, она ведь мне этот анекдот и рассказала, сама-то в первый раз ничуть не тише ржала.
- Дягилева! – раздался строгий голос Анны Анатольевны.
Я вздрогнула и виновато повернулась к учительнице физики.
- Я, конечно, рада вашему стремлению изучить русских классиков, - приспустив очки на кончик носа, произнесла женщина. – Но этой шутке лет больше, чем мне. Придумайте что-нибудь новое.
- Извините, - пробурчала я, и в этот момент прозвенел звонок.
Анна Анатольевна махнула рукой, разрешая классу сесть за парты и растянула тонкие губы, накрашенные темно-красной помадой, в подобие улыбки.
- Сегодня мы проведем лабораторную работу, - объявила физичка и, подумав, насмешливо добавила: - Конечно, если наше юное дарование не хочет рассказать анекдот про Теслу, Кюри или эбонитовую палочку. Нет? А жаль, может, я чего-нибудь нового бы узнала. Ну что ж, начнем…
***
Физика была последней, так что, как только прозвенел звонок, я отправилась на второй этаж, в крыло, где располагались кабинеты математики. Там меня должен был ждать Леха. Дана с Антоном, вновь счастливые и безмятежные, сбежали еще с третьего урока, Катя осталась у Анны Анатольевны, чтобы обсудить свою успеваемость. Так что к брату я подошла в одиночестве.
- Ну что, с кем подрался? – осведомилась я, стоя перед кабинетом его классной руководительницы. – Просто так меня бы не позвали.
- Да ни с кем я не дрался, - пробурчал Леха, не поднимая глаз.
Я закатила глаза:
- Да что ты за парень, а? Уже восьмой класс, а меня еще ни разу не вызывали по поводу драки. Ты вообще мой брат? Уж это должно быть у нас общим.
Леха исподлобья посмотрел на меня, и я рассмеялась.
- Да не парься, братан, - подмигнула я. – Скажи спасибо, что маме не позвонили.
- Иди уже, Аннет, - показал язык повеселевший Леха.
Я постучалась в дверь и сразу же вошла.
- Анечка, добрый день! – улыбнулась Ольга Юрьевна, молодая учительница математики, и отложила журнал в сторону.
В классе было пусто, и от этого еще более зловеще. Машинально затеребив край вязаного жилета, я спросила:
- Вы просили меня зайти?
Математичка взлохматила короткие волосы, крашенные в темно-красный цвет, и приглашающе кивнула в сторону парты перед её столом. Я присела на стул и посмотрела на женщину, ожидая, пока та начнет.
- Я правда сожалею, что не веду у тебя математику, потому что Валентина Ивановна довольна твоими результатами и иногда хвалит тебя, - располагающе улыбнулась Ольга Юрьевна и тут же вздохнула: - К сожалению, мне нельзя похвастать фамилией Дягилев. Твой брат… хороший парень, и успеваемость у него была соответствующая.
Классная руководительница моего брата замялась, и я заметила:
- Но просто так вы бы меня не позвали.
Ольга Юрьевна с сожалением покачала головой и призналась:
- Эту четверть он совсем расслабился. Скоро Новый год, а Алеша даже не думает исправлять тройки по математике, физике, литературе… Да по всем предметам, если честно. Мне очень неприятна эта ситуация, так как мальчик-то он неглупый, - женщина положила ладони на стол и с искренним теплом посмотрела на меня: - Анечка, я решила сначала попробовать поговорить с тобой, а не с вашей мамой. Мне кажется Алеша не станет отмахиваться от твоих слов.
Я кивнула и опустила глаза на стол. Ну конечно, пинки от учителей за Леху получаю я, а не мама. Хорошо хоть Ольга Юрьевна – чудесная женщина, она не начинает сразу орать.
- Вы не знаете, что могло послужить причиной такому поведению? – ослабевшим голосом проговорила я.
Женщина прикусила губу и задумчиво произнесла:
- Это может быть стандартный переходный возраст, когда подростку трудно держать себя в руках, но мне трудно представить, что такое случилось именно с твоим братом. Мне кажется, виновата Юля.
Я вопросительно взглянула на математичку.
- В этой четверти с параллельного класса к нам перевелась девочка, - пояснила Ольга Юрьевна, слабо улыбаясь. – У неё какой-то конфликт с классом был. Я её посадила рядом с Алешей. И вот… результат.
Я пораженно усмехнулась:
- Влюбился…
- Это неудивительно в его возрасте, - пожала плечами учительница. – Но влюбленность проходит, а знания школьной программы потом придется восстанавливать платно с репетитором.
Я закивала, с благодарностью смотря на женщину. Лучше исправить все это сейчас, чем потом выделять деньги на дополнительные занятия.
- Спасибо, что вы сначала обратились ко мне, - искренне улыбнулась я. – Надеюсь, Леша прислушается.
За дверью меня ждал хмурый брат, вцепившийся в лямки своего рюкзака, как в спасательный круг. Леха был готов защищать себя до последнего, вызвав этим у меня смех.
- Пиздить будешь? – осведомился парень.
- За такие слова тебе рот с мылом надо помыть, - заиздевалась я чисто из вредности. Леха обиженно засопел, но ничего не сказал. – Колись, партизан. Втюрился в Юлю?
- Откуда ты… - начал брат и тут же замолчал. Осознал, откуда.
Я положила руку на плечо брата, и мы вместе направились по коридору к лестнице.
- Я все понимаю, гормоны, там, бабочки в желудке или где они обитают, - покровительственно произнесла я. – Но ты же не хочешь сидеть на шее матери всю жизнь? Или получать жалкие гроши, которые только на водку и потратишь?
- Не хочу, - буркнул Леха. Прямая жестокая реальность гораздо лучше на него действует, чем поучительные наставления о плохой успеваемости.
- Во-от, - протянула я. – Тогда добудь положительные отметки и займись подготовкой к экзаменам. В конце концов, уже в следующем году тебя ждет девятый класс. Только с умной башкой ты получишь высшее образование и достойную работу. Так что, любишь ли ты эту Юлю или так, развлекаешься, будь добр, исправь оценки. Даешь слово пацана?
- Даю слово пацана, - неохотно повторил Леха. Я довольно улыбнулась и взлохматила каштановые волосы брата. В его честности я не сомневалась.
- А теперь вали на первый урок, неудачник.
- С чего это я неудачник?
- Только лохи учатся со второй смены.
***
Мама сидела, сгорбившись, на диване. Плечи её вздрагивали, а лицо было спрятано в ладонях.
- Мам? – осторожно позвала я.
Женщина вздрогнула и поспешно стала вытирать растекшуюся тушь с щек, впрочем, только сильнее её размазывая. Я скинула пуховик на пол и тут же подскочила к матери.
- Ма, что случилось? – встревоженно спросила я, присев рядом и положив ладони на её колени.
- Анют, я не знала, что ты уже пришла, - всхлипнула мама. – Да… Ничего, дочь, все нормально.
Я нахмурилась:
- Мне-то хоть не ври. Ты же понимаешь, что я все равно вытяну из тебя правду.
Женщина горестно рассмеялась и заправила прядь блекло-каштановых волос за ухо. При открывшемся виде её покрасневшего и опухшего от слез лица сердце мое болезненно сжалось.
Судорожно вздохнув так, что затряслись плечи, мама сквозь слезы призналась:
- Меня с работы уволили.
- Как? Почему? – растерялась я.
- Сокращения, Ань, - печально развела руками мама. – На что жить теперь – вообще без понятия…
Она продолжила рассказывать, раскрывать душу, но теперь я слушала её вполуха. И так знаю, что она скажет: за свет, за воду, за квартиру надо платить. Еще и кредит, проценты которого не первый год не дают зажить нам спокойно. Что уж говорить о том, что есть-то нам с Лешей что-то надо. А та жалкая тысяча, что перечисляют раз в месяц с биржи труда, вообще никак не влияет.
Впрочем, с каждой новой секундой я все сильнее осознавала, что должна сделать. Иначе никак.
Я поднялась и на негнущихся ногах пошла к себе в комнату. Мама недоумевала, пока не увидела в моих руках книжку Горького «На дне».
- Ань… - прошептала мама и удивленно взглянула мне в глаза. – Ты ж на университет откладываешь.
Я криво улыбнулась и, вытащив из книги купюры, протянула маме.