Оторвав её руки от ткани джинсов, я взял сумку с ноутбуком и направился к выходу, но следующие злые слова Марины пригвоздили к месту.
— Это из-за неё, да? Из-за той шлюхи, с которой ты кувыркался неделю назад в отеле? Что, думал, не узнаю? Я знаю обо всех твоих шалавах, но не беспокоилась о них, пока не появилась она. — Я замер, не оборачиваясь, и Марина горько рассмеялась: — Ну конечно, из-за неё. Что, снова увидел её и встал на задние лапки? Она ведь использует тебя, твои деньги, и выкинет прочь, как надоевшую игрушку! А я люблю тебя, слышишь? Люблю!
— Нет, дело не в ней, — спокойно произнес я и с уверенностью понял, что это сущая правда. О разводе я думал еще до того, как судьба вновь начала сводить нас вместе. Просто хотел дождаться окончания контракта, но частые беседы с Яном и упреки блондинистой суки Данилевской сделали свое дело, и я понял: не могу больше. На шее с каждым часом все сильнее сжимались невидимые тиски, не давая воздуху проникнуть в легкие, и новый день казался последним. Да, я хотел бы продолжить с Аней… что бы у нас ни было. Но она никак не связана с разводом. Это нужно мне.
Но Марина уже не слышала меня.
— Ты врешь! Ты все врешь! — кричала она, стуча сжатыми кулаками по ковру. — Это она тебя подговорила! Ты просто жалок, Влад! Ненавижу! Чтоб ты сдох!
Вот теперь я с уверенностью покинул гостиную. Пока зашнуровывал кроссовки под аккомпанемент почти нечленораздельных криков, мрачно размышлял о разнице между женскими слезами и женской истерикой, и лишь случайный взгляд уловил движение в коридоре.
Захар выглядывал осторожно, спрятав тело за дверным косяком. Он не впадал в истерику, но его слегка сжатые бровки и испуганные глаза загнанной лани говорили больше, чем вопли. Марина сколько угодно могла называть меня черствой сволочью, но в этот момент мое сердце жалостливо сжалось.
— Иди ко мне, Захар, — тихим и спокойным (особенно на фоне несдержанных ругательств его матери за стеной) голосом велел я, протягивая руки. — Я уведу тебя отсюда.
Несмотря на мое постоянное отсутствие в жизни Захара, он удивительным образом доверял мне и сейчас шел медленно, но уверенно. И так крепко обвил шею своими маленькими ручонками, что на миг я пожалел, что это не мой малыш.
— Я отвезу тебя к дедушке, Захар, — я продолжил говорить негромко уже в подъезде. Захар тихонько сопел мне в шею, но не говорил ни слова. — Тебе ведь нравится бывать у него в гостях, верно? И дедушка будет рад.
Внуку — да, но не моим новостям. Хотя Маринин отец был нормальным мужиком, такого ярого защитника справедливости я еще не встречал. Так что была возможность перетянуть его на свою сторону. Пусть и маленькая.
— Я оставлю тебя у дедушки, а сам уеду, — продолжал говорить я, усаживая Захара в детское кресло. Захлопнул дверь, и пока огибал лексус, произнес в никуда: — Поеду поболтать с твоим папашей.
***
Авдей открыл мне дверь практически сразу. Белая рубашка на нем была распахнута, ремень на черных классических брюках расстегнут, светлые волосы взлохмачены, а в руках полупустой бокал белого вина.
Примерно так он расслаблялся после трудного рабочего дня.
— О, Деникин! — вместо приветствия воскликнул Авдей и пропустил меня в квартиру. Уже из гостиной он произнес: — Вино будешь? Закусить не предлагаю: нечем. Десять минут назад заказал пиццу. Уже решил, что они улучшили скорость доставки, но нет. Это всего лишь ты.
Разувшись, я прошел следом за хозяином дома. Авдей развалился на диване и с задумчивым видом созерцал открывшийся вид из окна: штор и тюля не было. Он выглядел настолько эстетично в своей обставленной в светлых тонах квартире, что даже я залюбовался. В этот момент его нужно было запечатлеть на фото или на картине и без труда заработать миллионы.
— Я подаю на развод, — лаконично бросил я, не проходя дальше порога гостиной. — Мне не помешает твоя помощь.
Филипп не выглядел особо удивленным. Он лишь чуть дернул бровью и пригубил вина.
— О как! А что случилось? Изменила тебе? Или, — подмигнул он, — узнала об изменах? Впрочем, неважно. Не понимаю, зачем тебе помощь юриста. Ты и сам неплохо с этим справляешься.
— Ты не понял, — я покачал головой и в упор уставился на бывшего друга. — Ты мне не нужен как юрист. Процесс пройдет гораздо быстрее и успешнее, если ты сразу признаешь свое отцовство. — Ленивая улыбка на лице медленно погасла, он недоуменно моргнул. — Конечно, у меня и так есть тест на отцовство, который доказывает, что Захар не мой. Но и твое требование признать его своим пойдет на пользу…
Я собирался сказать еще кучу слов, но Авдей перебил меня, взмахнув рукой.
— Стоп. Что ты сказал?
Встретившись взглядом с растерянным Филиппом, я вдруг понял, что он ни черта не знает. Вот тут я был уверен в его искренности: похоже, он верил, что Захар мой сын.
— Ты серьезно ничего не заподозрил за все это время? — Я пораженно вскинул брови. — Авдей, ты либо слепой, либо глупец. У него же твои глаза и твои волосы!
— Я не присматривался к твоему отпрыску! — огрызнуться Авдей и поставил вино на кофейный столик. Легкий хмель на его лице исчез, оставив место шоку и какой-то странной сосредоточенности. Таким я его видел впервые. — Да, мы перепихнулись несколько раз с Мариной после вашего расставания, но она меня убедила, что принимает противозачаточные. Когда я узнает о её залете, то прочел в интернете, что таблетки действуют только в течение одного или двух дней после зачатия. Решил, что она пила их уже беременной от тебя. Ну, а волосы… Марина вроде изначально светло-русой была, не? Пока не начала красить волосы.
Я покачал головой, поражаясь странным поворотам судьбы. Удивительно… Почему-то я думал, что Авдей все знает и тихо посмеивается надо мной, поэтому медленно варился в собственной ярости, но все оказалось куда запутанней.
— Авдей, у него родимое пятно, как у тебя. Это твой сын. И я был бы рад, если бы ты его признал. Мальчик заслуживает этого.
Друг поднял на меня пустые глаза и вздохнул:
— Я… Я не знаю, что делать. Связывать свою жизнь с Мариной… Лучше ориентацию поменять. Но Захар… Нужен ли ему такой отец?
— Ему нужен отец, — твердо произнес я и, шагнув вперед, положил руку на плечо Авдея. — Плохим ли ты будешь папашей или хорошим… Решать тебе. А я так и не смог полюбить чужого ребенка.
Он опустил голову и взлохматил шевелюру.
— Бля, Деникин, дай мне пару дней осознать! — вдруг разозлился он. — С чего ты вообще решил, что мне нужен спиногрыз? Я богатый холостяк, передо мной все развлечения мира. А ты предлагаешь мне поменять их на пеленки и памперсы?!
— Пеленки и памперсы ты уже пропустил, — усмехнулся я, но отступил. — Ладно. Делай, что хочешь. В суде я обойдусь и без тебя, но учти: если хочешь заслужить мое прощение за измену Марины с тобой и за то, что я воспитывал твоего сына, тогда ты придешь и потребуешь права принимать участие в воспитании Захара.
Авдей залпом выпил остатки вина в бокале, даже не поморщившись.
На суд он все-таки пришел.
***
— Значит, ты вольная птица? — спросил Ян, не отрываясь от экрана и отчаянно нажимая на кнопки на джойстике.
— Условно я все еще женат. Но суд в ближайшее время, так что да, — я хищно улыбнулся, но не своей свободе, а выигрышу. Геймер из Яна никакой, зато бахвальства ему не занимать.
Ян проматерился и откинул джойстик в сторону. Теперь его больше интересовала бутылка пива, которую он легко открыл и присосался к горлышку. Я усмехнулся, решив не комментировать его неумение проигрывать.
— Тогда какого хрена не поехал с нами на природу? — буркнул он, отставив пиво в сторону. — Речка, лес, шашлыки, секс в палатке — лучший способ помириться.