Если она не убивала Барнетта, то что бы вы могли подумать о мотивах убийства?
Уайттекер медленно покачал головой:
— Убийство в состоянии аффекта или простое ограбление. Бумажник Барнетта был украден, а в нем, как известно, было тридцать или сорок тысяч лир и, кроме того, несколько английских фунтов. Его золотые часы и камера исчезли. Но ты это знаешь.
— Я знаю то, что написано в докладе.
— Здесь есть некий сержант Джонсон…
— Тебе совсем не обязательно оказывать ему помощь, заметил Роджер. — Играй ему на руку, если ты печешься об интересах «Глоба». Теперь об этой истории про уличное нападение с ножом на Барнетта; есть ли какие-нибудь доказательства? Не знаешь?
— Мне об этом ничего не известно. На Северини это не произвело впечатления. Не спрашивай меня, пытался ли он найти свидетелей, я могу только предположить, что максимум, что он сделал, — это опросил местных полицейских и карабинеров. Не так легко найти свидетелей этого нападения; может быть, на месте что-либо удастся подобрать.
— Ты знаешь, где это произошло? — настаивал Роджер. — Можешь показать мне место?
— Да, пять минут отсюда на машине.
— Отлично, — Он подошел к двери в ванную комнату как раз в тот момент, когда она отворилась и появилась Джанет. Она была еще без макияжа, но в бледно-зеленом халате, волосы ее были тщательно причесаны, а глаза лучились смехом. Уайттекер не мог скрыть своего восхищения.
— Дорогая! — воскликнул Роджер. — Это Боб Уайттекер — твой спутник на сегодняшний вечер. Нам нужно отлучиться на полчаса, я думаю, что за это время ты успеешь одеться. Хорошо?
— А куда ты направляешься сегодня вечером? — требовательно спросила Джанет.
— О, я буду работать, — заверил ее Роджер. — А чего еще ты ожидала?
На улицах, ведущих к «Ла Скала», галереям и кафедральному собору, движение было слабое. С неба веяло теплом сухого, безоблачного дня, а жара, казалось, сосредоточилась в булыжных мостовых, трамвайных линиях, сверкающих витринах магазинов. Кроме Роджера Веста и Боба Уайттекера, никто не спешил. Боб небрежно держал одной рукой руль отливающего бледной голубизной «фиата».
— Как они чистят улицы, вакуумным очистителем или по старинке щеткой? — спросил Роджер.
— Это тебе не Нью-Йорк и не две тысячи первый год, — усмехнулся Уайттекер, — щетка и тележка. Не можешь ли ты сказать представителю своры газетчиков, который дрожит от возбуждения в связи с тем, что находится рядом с детективом Номер Один всей Великобритании, что мы сейчас…
— Обломки стального ножа, — прервал его Роджер.
Уайттекер так изумился, что снял ногу с акселератора и машина почти остановилась:
— Что?
— Энн Пеглер говорит, что кто-то пытался срезать камеру с плеча у Барнетта. Нож упал на мостовую, на него наехала машина и сломала его. Лезвие могло разлететься на несколько кусков, и при удаче мы сможем подобрать один из них. Это и будет тем свидетельством, которое нам нужно. Потому что если на него напали днем, то логично предположить, что могли напасть ночью снова.
— Если ты найдешь кусок этой стали, постарайся день или два не попадаться на глаза Северини, — сказал Уайттекер, затормозил и выехал на обочину. — Это здесь. Вот тот угол, о котором она говорила и за который забежал грабитель. Она сама была от него на расстоянии четырех или пяти ярдов. У тебя есть увеличительное стекло?
Роджер с сосредоточенным видом вытащил из нагрудного кармашка небольшую лупу в коричневом пластмассовом футлярчике. Уайттекер, молча, наблюдал за ним. Они вышли из машины и медленно пошли по тротуару в ту сторону, где, по словам Энн, сломался нож. Через пару минут их окружила толпа из тридцати или сорока человек. Одни стояли совсем рядом, другие — в отдалении.
— Я не думаю, что шансов больше, чем один из тысячи, — сказал Уайттекер, — но на это стоило потратить время. Ты действительно хочешь, чтобы я провел вечер с твоей женой?
— Да.
— А для чего тебе это?
— Чтобы она выкачала из тебя побольше, — ответил Роджер и наклонился с лупой над чем-то блеснувшим. Но это был обрывок серебряной бумажки от шоколадки или пачки сигарет. — Все о нападении на Асира, о самом принце, мало ли…
— Красавец, — прервал его Уайттекер, — я знаю, расследование дела Барнетта — это только предлог, на самом деле ты должен из первых рук выяснить все обстоятельства покушения. Не мог бы ты мне сказать, почему ты уделяешь так много времени этому делу?
Роджер опять склонился:
— А кто говорит, что это так?
— Я не люблю разгадывать загадки, — твердо сказал Уайттекер. — И если тебе нужна моя помощь: пожалуйста! — Он выпрямился, хотя Роджер по-прежнему высматривал что-то на земле. — Не думаешь ли ты, — он поспешно нагнулся к нему и понизил голос, — не считаешь ли ты, что эти два происшествия могут быть как-то связаны?