— Давайте в имаджинариум? — предложил Леха, протягивая руку к маргарите. — В этот раз по любому первым к финалу приду.
— С конца, да? — хмыкнул ананасных дел мастер, отвлекшись и получив от меня гневный подзатыльник.
— А почему ананасы? — королевич уселся на стул, величественно отрывая пленки с запакованных закусок, которые мы с ним так и не убрали со стола.
— Ника написала «Ананас. Быра ко мне.», — смачно поглощая треугольник прошутто, вещал бывший монобровист Давид. В его жизнь вместе с новой девушкой шагнул и пинцет. К сожалению, опыт с воском, после которого он вопил на высоких частотах, заставляя нас с Эриком валяться от смеха на полу и предлагать ему творческий дуэт с Сарой Марковной, могучий горец повторять не хотел. Слабачелло… — Я парням сразу маякнул, забрал, а Леха предположил, может, она просто ананас захотела…
— Решили не рисковать… — на полном серьезе закончил Саркис.
*
На середине игры, когда Лехин единорог лихо скакал в противоположную от финиша сторону, а игнорирующий мои попытки глазного контакта, Рафикович, погонял своего коня, вытирая ноги о наши с ребятами надежды избежать проигрыша, пришла как раз-таки очередь принца загадывать, и он, хитро улыбнувшись, произнес:
— Ника.
Все сбросились, Эрик перемешал карточки и разложил картинками вверх:
«луг с цветами»,
«девушка-балерина»,
«девушка-пламя»,
«лесная нимфа»
и «стол, заваленный едой»…
Не вызывало никаких сомнений, что загадал обиженный гномик, называя мое имя. И когда я единственная выбрала «пир на весь мир» — остальные понимали, что рискуют жизнями, посмей они выбрать эту карту —, то возмущено вскрикнула:
— Вот значит, как ты о своей девушке думаешь, да, Рафикович?
— Ой, Ник, что ты на него о… — начал было успокаивать меня Давид, а потом на лбу парня проступило просветление…шаг, два и громыхнул разрыв шаблона. — Чегоооо?! О девушке? ИбИца сердце перестало!
— Вы встречаться начали? — Саркис, прикидываясь незамутненным честью, пытался незаметно задвинуть свою фигурку вперед, но тут же получал хлопок по пальцам от переживающего потрясение Давида. Потрясение потрясением, знаете ли, но игру никто не отменял.
— Деньги гоните, — радостно усмехнулся Леха. — Я ж говорил, они на свадьбе Агаси какие-то мутные были. Прям чуйка не подвела! Сразу все андерстенднул!
— Ты свои еврейские ручонки пока при себе оставь, — недовольно отмахнулся былой монобровистус, но за портмоне полез. — Бро, так вы с Никой вместе? Лех, руки от моих денег убрал! Давай, отваленто! Пока Эрик не подтвердит, косарь не получишь!
— Насколько мне известно, — заменяя отыгранные карточки на новые, задумчиво отвечал Эрик, — Спор был на три косых.
— Ник, по-братски, — счастливым котом заулыбался Давид. — Не с тем парнем связалась. Он сейчас еще свой процент у Лехи заберет, отвечаю! — но, когда Леха, забрав деньги у двух чернобровых горцев, отстегнул процент сначала принцу, а затем и мне, Давид радостно захохотал. — Беру слова обратно! Два сапога пара!
Ребята ушли под утро, строго настрого наказав принцу — Нику трогать нельзя! Все только после свадьбы! Эрик вежливо улыбался, а потом вытолкал их за дверь.
*
Как два выжитых лимона, мы легли в кровать и закутались друг в друга. Я устало зевнула и, плохо владея заплетающимся от сна языком, задала интересующий меня вопрос:
— Почему ты не поцеловал меня тогда на скамейке? М? Не хотел?…
Принц отобрал у меня награду за самый протяжный и сладкий зевок, прижал к себе и тоже не особо соображающим ртом, норовившим то и дело чмокать меня в волосы, худо-бедно озвучил…
— Всегда хотел…но в пятнадцать меня подвели пирожки с луком… во всяком случае уверял себя, что твои фу фу именно из-за запаха…
— Но ты сказал, что не можешь целовать лучшего друга…
— Лучше бы я рыдал? — усмехнулся сонно Рафикович. — В душе я страдал, но обязан был сохранить репутацию и не разрушить наши цельнометаллические отношения.
— А на скамейке?
— От меня несло как от спиртной кабинки, ты сама сказала. Рисковать не мог.
— Ой. Ты слишком много думаешь…
— Спи. — он нежно чмокнул меня в лоб, и мы провалились в сладкий сон.
Глава 39
Кто не захочет поехать в Италию с любимым?
Я вот очень хочу, поэтому не знаю куда подевались мои скрижали стервозного леса, но, когда Эрик едва заикнулся, я уже активно кивала головой, не заботясь о необходимости прикинуться глуховатой или чересчур занятой, чтобы уговаривал и в ноги кланялся, обещая кормить меня вкусно и на руках носить. Только кошечкой села на колени своего парня и, обвив шею руками, потопила в сотне вопросов: «а когда?», «надолго?», «а лучшая пицца там будет?»
*
Модель, с которой у меня должна была состояться последняя съемка до отъезда, вошла в студию Севера. Не поднимая головы, я вспыхнула от полученного сообщения, которое жгло сознание через экран и перевела телефон в авиарежим. От того, что именно Адамян грозился со мной сделать, тело переставало подчиняться гравитации и выскальзывало в новую томительную реальность, мечтая, чтобы день поскорее закончился и принц вечером переступил порог моей квартиры, наконец, подарив мне долгожданное единение. Да, в нашей паре, роль излишне озабоченной натуры досталась мне, но королевич, вроде, не жаловался.
Еще бы он жаловался!
А я, в свою очередь, не собиралась практиковать постоянный и неконтролируемый голод дурочки с переулочка. Психологиня советовала чередовать с холодом и переключаться на свои увлечения. Вот сейчас я как раз переключалась. Или — очень старалась переключиться и не думать о его руках.
— Привет. — удивленно произнесла Катя, останавливаясь напротив меня. — А Доминик еще не пришел?
— Привет! Придет, — улыбнулась картофелине, облаченной в черное платье в мелкий белый горох, и протянула ей договор. — Но сначала тебе необходимо подписать договор о неразглашении. Можешь присесть за стол и ознакомиться. Если возникнут вопросы, готова ответить.
— Спасибо. — она последовала совету и, опустившись на стул, быстро проходилась глазами по бумагам и чувствовала себя явно неловко. Наконец, подписала и протянула мне документы. — Вот, все подписала.
— Отлично, тогда позволь представиться, я Доминик Картер.
Удивление нескрываемым слоем начало покрывать лицо фряшки с идеальным макияжем.
Однажды, в стародавние времена, когда я поняла, что мне нравится более откровенный стиль фотографии, чем сможет принять и простить моя сердобольная семья отъявленных кровососов (моя мамулечка не в счет), появился Доминик Картер. Возник из дымки разношерстной фантазии Эрика, создавшего своего рода ребус — последний слог имени и первый фамилии образовывали мое имя.
Принц всегда любил пофилософствовать на тему пути каждого человека, выбора на том или ином перепутье… утверждая, что мнение окружающих не должно влиять на творчество. «Следуй своей песне ветра!» — дразнил и наставлял меня словами из Покахонтас. И главное, всегда верил и поддерживал.
— Однажды, когда будешь готова, — улыбался он мне несколько лет назад, — Поймешь, что псевдоним тебе не нужен. А если люди не готовы принять твой путь, значит, они — не твои люди.
— Ничего себе! — ахнула девушка. — Никогда бы не подумала… То есть, это так неожиданно… Я была уверена, что он мужчина с бородой… и татуировками…
— Раздевайся, — усмехнулась, привыкшая к подобному потоку удивления от моделей. Начала настраивать Гилберта, а затем включила один из софтбоксов, поверяя работу синхронизатора для вспышки. — Первым предлагаю твой красный комплект белья.
— Хорошо, — немного смутившись, Катя опустила глаза и тихо спросила. — Ты не сердишься на меня? Ну за…
— Только искренне желаю вам с Даниилом счастья. И сегодня мы для твоего жениха отснимем настоящую жару! Уж поверь мне! — жестом указала проходить к светлому дивану.