Черноволосый поспешно сложил какое-то письмо — можно подумать я позволю себе любопытничать — и странно на меня посмотрел.
Задумчиво?
Жалостливо?
С досадой?
Да что мне за дело до его чувств…
— Продолжим?
Спросила, чтобы хоть что-то спросить. Несмотря на ощущение спокойствия, которое дарили мне, как я предположила, магия и понимание, что я по итогу вполне в состоянии с этой магией справиться — при должных тренировках — я немного нервничала.
Впрочем, как и всегда в присутствии капитана. Но вот сказать ему о своих необычных ощущениях я теперь не решалась. А то опять нарвусь на поглощающий шар или еще какой «топор дровосека».
Или же моя нервозность была связана с чем-то другим?
Слишком глубоко нырнула в суть? Не доспала?
Странное предчувствие чего-то…
Не знаю. Я отмахнулась сама от себя — это ведь может быть и волнение на море, и усталость, и очередной виток беспокойства и страха за будущее.
Я постаралась сосредоточиться на насущном.
Мужчина выглядел странно задумчивым, когда объяснял мне очередное заклинание, которое мы будем отрабатывать — точнее, он на мне. А ведь сегодня и правда что-то изменилось — он показывал плетения и связки, описывал символы так, будто…
Хм, чтобы я тоже смогла их сотворить?
Он и правда хочет, чтобы я научилась делать поддерживающую сеть?
Что ж, вряд ли стоит отказываться от такого щедрого предложения.
Я жадно впитывала все пояснения, замысловатые слова из книг, снова и снова повторяла фигуры, которые надо было сложить из пальцев. Безотносительно своей стихии, любой маг мог просто обращаться к силе, напитывая ею пространство и воздействуя на невидимые струны или видимые предметы, двигая их или превращая в то, для чего они были не предназначены. Так могли появиться огненные шары — даже не у мага огня; или эта самая сеть, которая, по сути, была особо уплотненным воздухом, способным поймать и удержать в своих ячейках практически любое по весу и силе существо.
Магам воздуха было бы легче с ней работать, они чувствовали эту стихию на глубинном уровне — если, конечно, озабочивались работать с ней. Но это лишь мы с капитаном Элом оказались в странной ситуации отсутствия учебы- как правило, маги практиковались всю жизнь, начиная с десяти лет, когда ребенка учат контролировать магические выбросы или, наоборот, увеличивать насколько это возможно, силу. Обучение ведется сначала в семье и в школах, а в восемнадцать лет девушки и юноши поступают в Академии по всей стране.
Даже в мыслях употреблять «мы», пусть и по такой незначительной причине, оказалось приятно и довольно волнительно.
Поняв, о чем я думаю, я покраснела и сбилась; и плетение, которое я так тщательно готовила, просто развеялось.
Капитан Эл закатил глаза и досадливо вздохнул.
— Пошли на палубу. Может свежий воздух прочистит тебе голову.
Угу.
А еще лучше это сделает его отношение.
Мы выбрались наружу и снова взялись за работу.
Было уже темно, и наверху сияли огромные звезды — такие, которые только и бывают в ясный теплый день в открытом море.
Ни ветерка, ни волнения. И ни одного человека — капитану Элу старались не мешать во время его вечерних и ночных тренировок.
И, неожиданно, мне понравилось, что мы делали.
Мужчина учился «пеленать» меня сетью, которую для удобства сделал чуть видимой, выстраивать из нее упругую преграду, на которую мне полагалось бросаться, как разъяренному воину на добычу — я полностью вошла в роль и рычала, как ненормальная, а потом хохотала, настолько это было смешно.
Связывал мне то руки, то ноги; пару раз подхватил и подвешивал вниз головой — так себе ощущение. Но взамен позволил сплести свою, довольно неумелую «оградку», а потом показал, как расположить ее горизонтально, чтобы использовать как поддержку для падающих предметов. И даже полежал на ней, раскинув руки и ноги — выглядело это странно, будто он парит в воздухе, только как-то неуклюже. Мастерства мне не хватило на то, чтобы сделать одинаковые небольшие ячейки, потому у капитана свисало вниз плечо, нога и половина …хм, бедра.
Я снова расхохоталась.
А черноволосый вскочил на ноги и, лукаво прищурившись, заявил, что теперь моя очередь… полежать.
Или полетать, как выяснилось.
Сначала это даже не выглядело опасным — мне приказывали подпрыгивать, тут же подхватывая, или притягивали незримыми веревками. Но когда пришлось спрыгнуть с высокого поручня, я напряглась.
А когда увидела ехидную усмешку, напряглась еще больше.
— Залезай теперь вон туда, на мачту.