Но видно, фортуна-злодейка продолжала оставаться к нему спиной, и на этот раз все оказалось совсем худо.
В период домашнего ареста, вместо того, чтобы зубрить алгебру, Михайлов валялся на диване и читал какие-то книжки, не запоминая даже их названия, поэтому темный дремучий лес по сравнению с заданием, которое ему предлагалось выполнить, теперь казался широкой проезжей дорогой.
Он чувствовал себя как свалившийся за борт океанского теплохода незадачливый пассажир. Вокруг безбрежный океан, пустота и нет никакой надежды на спасение. Остается только сложить руки на груди и медленно погрузиться в спасительное забвение.
Наверно, так бы все и произошло, но Михайлов неожиданно почувствовал слабый толчок в бок.
С удивленным видом отшельника, прожившего полвека в забытой людьми пещере, он вдруг обнаружил, что Светка подсовывает ему аккуратно свернутый листок бумаги.
Михайлов с потрясенным видом стоящего на эшафоте смертника развернул листок и едва не завопил в восторженной радости. Это оказался спасательный круг! Округлым девчачьим почерком на листке были написаны необходимые ему формулы.
Тогда за контрольную к своему невероятному удивлению он получил пятерку.
Удивительно, но до чего же человеческий ум несовершенен — он не замечает того полезного, что лежит прямо перед глазами, и его манит то, что ему абсолютно не нужно.
Поступок Светки заставил его взглянуть на нее по-другому, и он обнаружил то, что раньше не замечал.
Это была красивая девушка. Светло-русые волосы, заплетенные в толстую косу. Приятное овальное лицо, румяные щечки. Но больше всего привлекали огромные серые глаза, горящие удивительно добрым взглядом. Конечно, она была полненькой, но это казалось естественным и гармоничным.
Для мальчишки шестнадцати лет девушки представлялись загадочнее далеких вселенных, но в Светке что-то было такое, что она казалась простой и близкой.
Иногда Михайлову даже чудилось, что в ее теле живет его второе «я», настолько совпадали их мысли и чувства.
Через месяц они были уже как брат и сестра. Он провожал ее домой, хотя жил в другом конце города. Они обсуждали прочитанные книги. Делились планами на будущее. У них даже были свои секреты.
Их дружба оказала на Михайлова чудесное воздействие: не желая выглядеть дураком в глаза Светки, он стал учить домашние уроки и достиг таких невероятных успехов, что через пару месяцев его послали на математическую олимпиаду — оказывается, у него был талант к математике.
На олимпиаде Михайлов не стал самым первым, но грамоту за третье место получил.
А когда ему разрешили вернуться за парту к Женьке, он, удивив весь класс и учителей, отказался.
Так со Светкой за одной партой он и просидел до окончания школы. Честно сказать, именно благодаря Светке Михайлов смог нормально окончить школу.
После окончания школы Светка поступила в университет, а Михайлов уехал в далекий город и поступил в военное училище. Они даже адресами не обменялись — «разошлись, как в море корабли».
Военная служба засасывает — то занятия, то караулы, то Бог весть знает что, но через пару лет Михайлов очнулся и понял, что он любил Светку по-настоящему. Торопясь, Михайлов написал Светке письмо и ответа не получил.
Тогда, подумав, что ошибся с адресом, Михайлов написал письмо другу Женьке и попросил его дать ему адрес Светки.
Женька ответил только через два года. Он написал, что Светка после окончания университета вышла замуж и куда-то уехала. Ее адрес он знает, но не дает Михайлову, потому что не видит в этом смысла.
Больше Михайлов к Светке интереса не проявлял.
Женька, с которым он изредка обменивался телефонными звонками, как-то сообщил ему, что Светку пригласили возглавить кафедру в университете, который она окончила. Теперь она профессор.
Женился Михайлов на девушке, как две капли воды похожей на Светку.
Ее зрачки стали одним черным пятном, а щеки покрылись багровыми пятнами. Михайлов понял — она узнала его!
Она выронила из рук пустую бутылку, надтреснуто звякнувшую об асфальт, и, отшатнувшись, как будто увидела перед собой что-то необыкновенно страшное, медленно побрела куда-то в сторону… Через несколько шагов она все-таки оглянулась и побежала. Боком и неловко.
А перед глазами Михайлова все стояла картина — Светка подталкивает ему листок бумаги с формулами — его спасательный круг.
А потом он пил дорогой коньяк стаканами и плакал, а друг его Генка Елисеев, которому он вновь и вновь рассказывал, как его спасала Светка, утешал: «Что наша жизнь? — Игра…»